Диагноз: Измена. Лечение: Развод
Шрифт:
– Как... как внизу? – я чувствую, как голова идёт кругом от неожиданности, – сейчас же середина дня...
Регина смотрит на меня с искренним недоумением:
– И что? – пожимает плечами, будто мой аргумент лишён всякого смысла.
– Но у него сейчас же куча операций и приёмов! – вспоминаю про его плотный график.
– Ну знаешь ли, ты и Сашка для него важнее всех этих операций! Коллеги его подстрахуют. Беги.
Поворачиваясь к внучке, она тут же переключается на неё. Саша улыбается ей, что-то болтает Регине,
Та кивает, улыбается ответно, берёт на руки и начинает гулять с ней по квартире, показывая то птичек в окне, то листочки на дереве.
– Я позабочусь о Сашеньке, – снова поворачивается ко мне. – Покажи, что ей дать покушать, пока тебя не будет. Если что, вызову твою маму, вместе справимся.
На пару секунд она замолкает, а потом неожиданно говорит мне:
– И пожалуйста, Полиночка, поговорите спокойно. Молодость... страсть... ревность... – она качает отрицательно головой, – не надо решать всё сгоряча. Не рубите сплеча. Вы любите друг друга, у вас семья. Это главное в жизни.
– Вот так... – шепчу я, стоя перед распахнутым шкафом. – Чтобы он хоть на минуту отвлёкся от работы... нам пришлось дойти до расставания...
Глава 14.
Глава 14.
МАКСИМ
Жду свою жену, сидя в машине перед своим домом. Никогда не думал, что буду приезжать сюда как гость.
Но я и не намерен в будущем становиться им.
Прошедшая неделя была адом. Я метался между работой, поисками старосты нашего дома и просмотром записей с камер наблюдения.
Пытался найти хоть что-то, что подтвердило бы: в тот день к Полине действительно приходила та самая женщина, о которой я думаю.
Это теперь в моей голове всё более менее ясно и понятно. А когда Поля обвиняла меня и утверждала про измены с какой-то Ксенией, которую я даже не знаю, признаюсь, был шокирован.
Ну я-то должен наверняка знать, с кем я ей изменяю, не правда ли?!
А ещё были разговоры с сотрудниками в моей больнице про Петрову. Мне говорили, что она, оказывается, любит подслушивать чужие разговоры, а потом распускать сплетни.
Но раньше я этого не знал, потому что работаю в этой больнице относительно недавно.
И вот, наконец-то всё окончательно выяснилось, мне осталось только поговорить с Полиной.
Дверь подъезда открывается, и выходит моя жена.
Заметив нашу машину, замирает. Её взгляд – растерянный, поведение неуверенное. Она медлит, словно не решаясь подойти.
Я открываю дверь со своей стороны и делаю шаг навстречу. Приглашаю присесть в нашу машину.
– Привет.
Мой голос звучит тише, чем я ожидал. Она поднимает глаза, и в них – неловкость, будто мы не муж и жена, а едва знакомые люди.
– Привет.
Её ответ короткий, без тепла. Расстояние между нами в машине кажется огромным сейчас. Но
– Как ты? Как Саша?
– Хорошо, – дежурные фразы.
– Поужинаем? – спрашиваю, и в своём же голосе неожиданно для себя слышу тоску, которую старался не замечать все эти дни.
Надо же, последнее время мы редко виделись из-за моей работы, но я так не скучал по жене и дочери.
Точнее, скучал, но не так сильно, как сейчас, когда знаю, что не могу просто обнять её перед сном, не могу утром заварить ей кофе, не могу услышать, как она смеётся над какой-то ерундой.
Куда всё это делось между нами? И когда?
Казалось бы, прошло всего несколько дней, неделя, как я на психах уехал к родителям, но они по моим собственным ощущениям превратились словно в мучительный месяц.
Раньше я возвращался домой на автомате. Целовал её, спрашивал «Как дела?», иногда слушал, иногда нет.
Наверняка она на меня не раз обижалась… Конечно, обижалась. Но молчала. Потому что терпела. Потому что верила, что это временно.
Да и я её тоже убеждал, что это временно. Не без этого.
А потом как гром среди ясного неба эта загадочная и странная женщина, которую я в жизни не видел. Следом обвинения, слёзы, и наконец: «Давай расстанемся на время».
Дожились…
– На счёт ужина не знаю. Как хочешь, – пожимает она плечами, и в её голосе нет прежней нежности. А мне она теперь так нужна.
– Очень хочу, Полин.
Завожу машину. Мы едем в тот самый ресторан, где когда-то были на нашем первом свидании.
Полина хмурится, отворачивает от меня лицо, когда я предлагаю ей присесть в самом уютном уголке этого места. Но вижу, ей приятно, что я не забыл, как она любит это заведение.
– Полин, меня не было всего неделю, а я будто вечность тебя не видел... – признаюсь в том, что чувствую.
Рука сама тянется к её волосам – этим мягким, тёплым прядям, в которых так часто тонули мои пальцы.
Но она отстраняется, не позволяет себя трогать.
Мне отчаянно хочется притянуть её к себе, вдохнуть её запах – тот самый, родной, без парфюма, потому что из-за Саши она давно не душится.
Но я не двигаюсь, понимаю – не позволит себя обнять.
– Я хочу пасту с морепродуктами, – говорит, явно пытаясь увести разговор в сторону.
Но я не позволю. Нам надо закрыть главные вопросы, иначе ничего не получится.
– Солнышко моё... – и всё-таки беру её руки в свои. – Я не приезжал не потому, что не хотел тебя видеть, а потому что... был очень занят.
– Помню, помню, работа. Ты всегда занят, это твоё нормальное состояние, – киваю соглашаясь.
А есть ли смысл спорить, если это правда.
– Но кроме работы было и ещё кое-что.
Полина хмурится, не понимает меня.
– О чём ты? Ты и твоя мама говорите загадками. Можно яснее?