Диагноз: Раздевайся, Даша!
Шрифт:
Не в силах смотреть на Борзова, отвернулась, отходя в окну. Зажмурилась, борясь с эмоциями.
– Мне, кажется, мы поторопились, – выдавила из себя, стараясь, чтобы голос мой не дрожал. Сердце скручивало от боли, которая ощущалась почти физически. – Тебе нужно было утереть нос своему отцу, найдя невесту из народа, а мне хотелось залечить разбитое сердце, после предательства Артема. У каждого были свои цели. И в чем-то твой папа прав. Мы слишком разные. Из параллельных миров.
– Ты себя слышишь? – отбрасывая букет на кровать, произнес недовольно
Схватив меня за плечи, развернул к себе лицом.
– Какие миры? – в глазах его пылал огонь. – Мне не пятнадцать, чтобы что-то кому-то доказывать. Я полюбил женщину и мне плевать из какого она мира. Она моя. Хочешь кататься? Я только рад. Буду сидеть на трибуне и болеть за тебя. Бросишь это? Замечательно. Не захочешь реализовать себя в чем-то другом, я буду счастлив, что ты просто ждешь меня дома...
– Да услышь меня, Назар! – сбросив его руки со своих плеч, воскликнула я. – Не хочу я ничего другого, кроме своей мечты. Нет там для тебя места. Ты мне мешаешь, отвлекаешь меня. Сегодня ты не прилетел, а у меня мысли все о тебе. Пришла Вероника, и я упала духом. На лед не хотела выходить. Это же не игрушки. Я всего лишусь из-за чувств к тебе.
Отвернулся. Молча смотрел в окно. Хмурый, напряженный. Он явно вел внутри себя какой-то сложный монолог. Молчал Назар мучительно долго.
А мне хотелось закричать: «Не слушай меня! Я запуталась! Я не знаю, что мне делать. Я не хочу тебя терять!».
– Ответь только на один вопрос, – хрипло и тихо проговорил он. – Я тебе нужен?
Обернувшись, Назар посмотрел на меня выжидающе. Так, будто от моего ответа, как минимум, зависела чья-то жизнь.
Не в силах выдержать его взгляд, отвела свой и принялась рассматривать бархатные, молочного цвета лепестки рассыпавшегося по покрывалу букета.
Это конец. Финал. Я отвечу, и он уйдет навсегда. Но если сжигать мосты, то дотла же? Оставляя все позади.
Но горло будто спазмом сдавило. Не могла я соврать. Да и правды сказать не могла.
– Завтра утром я улетаю. На сборы. В Сочи, – голос мой был похож на шелест опавшей листвы. Безжизненный и тихий. – Это на несколько месяцев.
– Это «нет»? – спросил он ровным тоном.
– Я...
– Не мучай себя, Даш, – резко оборвал моё блеянье Назар. – Номер мой у тебя есть. Как определишься с ответом. Дай знать, – отчеканил спокойно и решительно Борзов.
А после повернулся и ушел. Вздрогнула от того, как хлопнула дверь. Обняла себя руками и расплакалась. Что я наделала?
***
Казалось, вес всего мира давил на мои плечи, пока я стояла за кулисами. Прикрыв глаза, медленно считала, стараясь унять бешено бьющееся сердце.
Воздух был тяжелым, пропитанным запахом пота. Не спасали даже кондиционеры, охлаждающие каток. Все были напряжены. Кровь быстро циркулировала по венам.
Я уже несколько недель провела на тренировочной базе, и сегодня был решающий день. Отбор.
За это время Назар ни разу не позвонил. Собственно, как и я ему. Не знала
Спина ныла и болела уже постоянно, я вновь принимала обезболивающее. По несколько штук за раз, но это не спасало. Массажист здесь был никакой. После его манипуляций, мне становилось только хуже, а времени на обследование или повторную реабилитацию просто не было.
Распахнув глаза, откинула все мысли. Я выходила следующей. Нацепив на лицо маску безразличия, выпрямила спину, скрывая ото всех свой страх, который клубился в душе.
Здесь все было иначе. Не было друзей, только жесткая конкуренция. Все улыбки фальшивые, а пожелания удачи лживые.
Каждая фигуриста готова была выгрызть свое место зубами. Такой была, например, Соня. Она заняла третье место и люто ненавидела меня. Это легко читалось в ее ледяных голубых глазах.
Она стояла позади меня, и я буквально ощущала ее злой взгляд на свой спине.
– Удачи, Даша, – наклонившись к моему уху и похлопав меня по плечу с самодовольством произнесла Соня.
Слова ее были пропитаны ядом.
Глубоко вздохнув, я распахнула шторы и вышла к катку. Холодный воздух немного освежил и остудил пылающее лицо. Уши жгло. Меня явно кто-то материл. И я даже знала кто...
Члены комиссии сидели погруженные в свои бумажки и даже не обратили на меня никакого внимания. Выкатившись на середину, заняла свою позицию, замерев.
Зазвучала музыка, грустная мелодия, которую я знала наизусть, как и все свои элементы. Оттолкнувшись, я плавно и изящно заскользила по льду.
Первоначальными движения были легкими и точными, все же годы практики, закрепленные мышечной памятью давали о себе знать. Поворот, шаг, вращение.
Мир смазался, крутился ярким калейдоскоп из окружающих меня цветов. Не было больше никого и ничего. Только я, лед и музыка.
А затем...
Я начала разгон, чтобы зайти на прыжок. Но при толчке вверх. Почувствовала жгучую, мучительную боль в пальце, такую резкую и внезапную, что в глазах потемнело.
Словно кто-то капнул на палец горячей лавой. Она была такой сильной, что у меня весь воздух из груди выбило, а слезы брызнули из глаз.
Я плохо понимала, что происходит, ничего не видела, а из груди вырвался крик. Ноги запутались в полете и я буквально мешком упала на лед.
Удар был такой сильный, что от боли я вырубилась на несколько секунд. Меня поглотила спасительная тьма.
Будто сквозь пелену, слышала крики, ощущала возню возле себя.
– Скорую вызовите!
– Не трогайте ее, вдруг перелом!
– Даша! Даша, ты слышишь меня?
Я слышала. Очень далеко, а сама брела в полной темноте сознания. Во рту ощущался противный металлический вкус. А в голове билась мысль. Что-то продолжает колоть палец. Оно пульсирует и при каждом движении, словно проталкивается дальше. Иголка! Это обычная иголка. Кто-то подложил мне ее в конек...