Диагнозы
Шрифт:
Ты уже проснулся, псина, у дверей прогулки ждешь.
Я рычу, хватая зонтик и скуля, шагаю в грязь –
То ли дело в непогоде, то ли жизнь не удалась.
А тебе плевать на слякоть и на то, что мокрый хвост –
Я стараюсь не заплакать, ты мне – лыбишься всерьез.
У тебя свои заботы: у подъезда дразнит кот,
И неведомой породы за углом подружка ждет.
Скалюсь тучам, небу хмурюсь и тяну за поводок:
"У меня работы куча, заходи домой, щенок".
Ты со мною не согласен, выражаясь громким "гав"
И
Хмурый офис. Восемь тридцать. Шеф не в духе. Жизнь дурдом.
А тебе, наверно, снится наказанье поводком...
Двадцать сорок. Все в порядке. День закончен. Ключ в замке.
Ты к двери приносишь тапки. Ты забыл о поводке.
Я треплю тебя за лапу и понять пытаюсь, Джек...
То ли я тебе – собака, то ли ты мне – человек.
Ты вышла из неба. Ты очень спешила ко мне
Ты вышла из неба. Ты очень спешила ко мне.
Ты пахла дождями, свободой и тающей глиной.
Они шлифовали усмешки, как груду камней
И ждали, когда ты подставишь открытую спину.
И кто-то в толпе повторял, утирая клинок,
Что мир не новелла, а кадр извращенного порно,
Что ты – самозванка. И призрак забытой Суок,
А истинной вере давно перерезали горло.
Ты плакала, падала, снова вставала с колен,
Шептала мой адрес, не слушая окриков рядом,
О том, что мой адрес – условное прозвище стен
И часто совсем не хранит за собой адресата…..
Они говорили, что ты не протянешь и дня.
Я стала глухой. Я смотрела на окна и двери:
И ближе к утру оказалось, что вера в себя –
Единственный шанс для спасения истинной веры.
Лаской кошку
Плачет небо – прожженный зонтик, звезды тлеют из года в год.
Кошка снова по крышам ходит. Кошка снова кого-то ждет.
Пьет мартини, клубок катает и не верит чужим рукам.
Жизни пугаными мышами разбегаются по углам.
Счетчик щелкнул на цифру девять. Цифра девять последний шанс.
Кошка учится быть добрее. Кошка делает реверанс.
Начинаю смотреть прогнозы – просыпаюсь в конце программы. Нужно срочно забыть о «после», сделать ужин, поздравить маму.
Избегать непонятных полос. Подготовить себя к охоте. Научиться смеяться в голос. Постараться не выдать когти.
Вместо голоса хрип и точки. У погоды настрой паршивый. Я сворачиваюсь клубочком и залечиваю ушибы. Я сворачиваюсь клубочком. Я залечиваю ушибы.
Под карнизами – суматоха. Над карнизами тишина.
Кошка плачет, но ей не плохо. Кошке
Кошка видит уставший город. Кошка видит его насквозь.
Люди серы в квартирах-порах. Улыбаются не всерьез.
Каждый хочет быть кошке Богом. И заглядывает в глаза.
А у кошки своя дорога. Лаской кошку не привязать.
Перестать доверять прогнозам. Сигарета заменит хлеб. Мама ставит на столик розы. Полос много, но белых – нет. На охоте любить паршиво, когти спрятаны на потом. Я зализываю ушибы и сворачиваюсь клубком. Я зализываю ушибы. И сворачиваюсь клубком.
Здравствуй, ангел
***
– Здравствуй ангел. Что видишь ты с высоты? Здесь дождями – моя печаль.
Но всё так же люблю васильки – цветы, тишину и фруктовый чай.
Летом кутаюсь в солнце, зимой – в строку /в ней, как правило, о тебе/
Говорят, в вашем городе, наверху, нет ни осени, ни людей ...
А у нас суета, как ножи в спине – хочешь вынуть и залечить...
Только в этой, похожей на мир, войне, нужно двигаться, чтобы жить...
И писать о тебе по ночам /к пяти ты являешься мне во сне/
С каждым солнцем сильнее саднит в груди, с каждым снегом хочу к тебе.
– Здравствуй, девочка с рыхлой, как хлеб, земли, я отвечу тебе, читай:
В этом городе нет суеты /зимы/ – в этом городе вечный май,
Вы, земные, нам сверху – пшена зерно, всё спешите сюда взлететь,
Знала б ты, как мечтает мое крыло эту влажную тронуть твердь,
И принять твой любимый фруктовый чай и нарвать для тебя цветов,
Каждый вечер читаю твою печаль по страницам цветных зонтов,
Но не в силах спуститься в твой теплый свет, чтобы смертным, но нужным стать...
Ведь я небом однажды был дан тебе, чтоб от боли тебя спасать.
И не то, чтобы...
Даже солнце сдаётся и их не жжёт, даже дождь не читает своих молитв –
Так упрямо она его бережет... Так тепло он её у плеча хранит,
И не то, чтобы весело и легко, но как будто знакомы две сотни лет:
Он её укрывает своим пальто, а ей нравится этот его букет
из горчащего крепкого табака и парфюма вдыхать до предела и
ностальгии по детству, где облака точно так же умели порхать в груди...
И узнать бы его ей, узнать еще, по касаниям, родинкам – от ключиц,
открывая свой личный, опасный счёт разноцветным мурашкам и до границ
их обычного счастья в его губах с послевкусием стона и чайных нот,
но зачем-то он тает в своих словах. Но зачем-то она достает блокнот