Диалектический материализм

Энгельс Фридрих

Механистическая трактовка движения

Маркс, как известно, освободил диалектику от мистической оболочки, выставив положение, что диалектика как мыслительная категория есть отражение диалектики в процессе реального, материального становления, ибо «идеальное» есть лишь переведенное в человеческом мозгу на специфический язык материальное. Однако до сих пор — и притом в возрастающей степени — делаются попытки оторвать мыслительный процесс от процесса материального, — попытки превратить диалектику в исключительно мыслительную конструкцию, в некоторый метод, которому не соответствует какая бы то ни было реальность. Типичным является в этом отношении «австромарксизм» с Максом Адлером во главе. Как нужно бороться с этим извращением марксизма, — извращением явно антиматериалистическим? Совершенно очевидно, что нужно вскрывать материальный корень диалектики, т. е. в формах движущейся материи находить то, чему «соответствует» диалектическая

формула Гегеля. Непрестанное столкновение сил, распад, рост систем, образование новых и их собственное движение, — другими словами, процесс постоянного нарушения равновесия, его восстановления на другой основе; нового нарушения и т. д. — вот что реально соответствует гегелевской триединой формуле. Что «нового» вносит это толкование? По существу это то же самое. Но здесь указывается на материальный процесс и на движение материальной формы. Другими словами, здесь — диалектика материального становления, идеально выражаемая гегелевской триадой.

Совершенно неправильным является упрек в механичности такой формулировки. Неправильным он является потому, что нельзя современную механику противопоставлять диалектике. Если механика недиалектична, т. е. недиалектично и все движение, то что же остается от диалектики? Наоборот. Движение составляет, если так можно выразиться, материальную душу диалектического метода и его объективную основу. (Бухарин, Теория исторического материализма, стр. 361 — 362, Гиз, 1929 г.)

...Дело идет не о том, чтобы как-то «частично» принять физико-химические методы объяснения явлений жизни, а о том, чтобы эти методы, уже давшие такие блестящие результаты, признать «единственно научным» приемом объяснения жизни, о том, чтобы вообще поставить приемы объяснения жизни на научную высоту. Спор между нами давно решен практикой, всей практикой научной биологии...

...Мы имеем все основания признать последовательное применение физико-химических методов, употребляя выражение Маркса и Ленина, «единственно научным» приемом объяснения жизни. Всякая попытка их дополнения поведет к беспомощному эклектизму. Все предшествующее развитие научной биологии не дает никаких оснований для малодушной измены методам сведения жизни организма к физико-химическим процессам. (Степанов, Диалектический материализм и деборинская школа, стр. 14, 18, Гиз, 1928 г. — Подчеркнуто сост.)

В биологии до сих пор боролись и до сих пор борются только два основных течения: идеалистическое, называемое витализмом и отвергающее сводимость явлений жизни к физико-химическим процессам, и материалистическое, утверждающее эту сводимость и до сих пор блестяще демонстрировавшее эту сводимость практикой, экспериментом. Не мешает отметить, что это единственно материалистическое течение в биологии давным-давно называется механистическим. (Степанов, Диалектический материализм и деборинская школа, стр. 52, Гиз, 1928 г.)

Трактовка движения у Энгельса

Называя физику механикой молекул, химию — физикой атомов и далее биологию — химией белков... я желаю этим выразить переход одной из этих наук в другую и, значит, связь, непрерывность, а также различие, разрыв между обеими областями. Идти же дальше этого, называть химию своего рода механикой, по-моему, нерационально. Механика — в более широком или узком смысле слова — знает только количества, она оперирует скоростями и массами и, в лучшем случае, объемами. Там, где на пути у нее стоит качество, — как, например, в гидростатике и аэростатике, — она не может придти к удовлетворительным результатам, не вдаваясь в рассмотрение молекулярных состояний и молекулярного движения; она сама только простая вспомогательная наука, предпосылка физики. Но в физике, а еще более в химии, не только происходит постоянное качественное изменение в результате количественного изменения, не только наблюдается переход количества в качество, но приходится также рассматривать множество изменений качества, относительно которых совершенно не доказано, что они обусловлены <сведены> количественными изменениями. Можно охотно согласиться с тем, что современная наука движется в этом направлении, но это вовсе не доказывает, что это направление единственно правильное, что, идя этим путем, мы исчерпаем до конца физику и химию. Всякое движение заключает в себе механическое движение и перемещение больших или мельчайших частей материи; познать эти механические движения является первой задачей науки, однако лишь первой. Само же это механическое движение вовсе не исчерпывает движения вообще. Движение вовсе не есть простое перемещение, простое изменение места, в надмеханических областях оно является также и изменением качества. <Мышление есть тоже движение>. Открытие, что теплота представляет собой молекулярное

движение, составило эпоху в науке. Но если я не имею ничего другого сказать о теплоте, кроме того, что она представляет собою известное перемещение молекул, то лучше мне замолчать. Химия находится на пороге того, чтобы из отношения атомных объемов к атомным весам объяснить целый ряд химических и физических свойств элементов. Но ни один химик не решится утверждать, будто все свойства какого-нибудь элемента выражаются исчерпывающим образом его положением на кривой Лотара Мейера, что этим одним определяются, например, специфические свойства углерода, делающие его главным носителем органической жизни, или же необходимость фосфора в мозгу. Между тем механическая концепция сводится именно к этому; она объясняет всякие изменения из изменений места, все качественные различия из количественных и не замечает, что отношение между качеством и количеством взаимно, что качество так же переходит в количество, как количество в качество, что здесь имеется взаимодействие. Если мы должны сводить все различия и изменения качества к количественным различиям и изменениям, к механическим перемещениям, то мы с необходимостью приходим к тому положению, что вся материя состоит из тождественных мельчайших частиц и что все качественные различия химических элементов материи вызываются количественными различиями в числе и пространственной группировке этих мельчайших частиц при их объединении в атомы. Но до этого нам еще далеко.

Только незнакомство современных естествоиспытателей с иной философией, кроме той ординарнейшей вульгарной философии, которая процветает ныне в немецких университетах, позволяет им оперировать таким образом выражениями вроде «механический», причем они не отдают себе отчета и даже не догадываются, какие из этого вытекают необходимые выводы. У теории абсолютной качественной тождественности материи имеются свои приверженцы; эмпирически ее так же нельзя опровергнуть, как и нельзя доказать. Но если спросить людей, желающих объяснить все «механическим образом», сознают ли они неизбежность этого вывода и признают ли тождественность материи, то какие при этом получаются различные ответы!

Самое комичное — это то, что приравнение «материалистического» и «механического» имеет своим родоначальником Гегеля, который хотел унизить материализм эпитетом «механический». Но дело в том, что критикуемый Гегелем материализм — французский материализм XVIII столетия — был действительно исключительно механическим, и по той простой причине, что физика, химия и биология были тогда еще в зачаточном состоянии, далеко не являясь основой общего мировоззрения. (Энгельс, Диалектика природы, стр. 80 — 81.)

Механистическая теория сведения

Современная наука по своему общему характеру является последовательной продолжательницей научных воззрений XVIII века. Строго критические наблюдение и опыт (эксперимент) являются в ее глазах единственными средствами познания мира. Понять какую-нибудь группу явлений означает для нее истолковать ее как непрерывно текущий процесс, в котором одна стадия или ступень (рассматриваемая как причина) неизбежно порождает другую (являющуюся следствием). Таким образом, объяснить какую-нибудь группу явлений значит раскрыть причинную связь между ними. При этом мы должны расчленять, разбивать сложные явления и спускаться от них к более простым, сводить их к этим более простым явлениям. Так, например, наука останавливалась в полном недоумении перед процессом жизни, перед процессами, протекающими в живой материи, пока она не стала сводить их к более простым явлениям, совершающимся в мертвом, минеральном веществе и составляющим предмет изучения физики и химии. (Степанов, Исторический материализм и современное естествознание, стр. 24 — 25, Гиз, 1924 г. — Подчеркнуто бригадой.)

* * *

Наука уверенно идет в том направлении, чтобы и под психическими процессами вскрыть превращение одних форм энергии в другие и чтобы свести их к таким простейшим явлениям, как рефлексы, механизм и формы которых осложняются с развитием и усложнением нервно-мозговой системы. Несмотря на все свои осложнения, рефлексы так же и в таком же смысле остаются основным элементом психической жизни, включительно до самых сложных ее проявлений, как клеточка — основной элемент всех тканей, составляющих человеческое тело.

Механистическое понимание природы, раскрывая, что и область психической жизни не дает исключений из закона сохранения энергии, идет к своему завершению и вместе с тем к величайшему торжеству...

Каждая ступень в развитии мира и его элементов, его мертвых и живых форм, является необходимым следствием предыдущей ступени и с строгой причинной необходимостью, не знающей исключений, изъятий и пробелов, обусловливает следующую ступень. Современная наука неуклонно идет в том направлении, чтобы истолковать все это развертывание мира как развитие относительно простых физических и химических процессов. (Степанов, Исторический материализм и современное естествознание, стр. 67 -— 68, Гиз, 1924 г. — Подчеркнуто составителями.)