Диалектика мифа и волшебной сказки

Светлов Виктор

Если вы говорите в первой главе, что на стене висит ружье, во второй или третьей главе оно должно непременно выстрелить. А. П. Чехов. Из воспоминаний С.Н. Щукина об А. П. Чехове

Неутихающие дискуссии специалистов по фольклору, мифологии, культуре, антропологии, истории, философии, психологии, лингвистике о том, что такое миф и сказка, обладают ли они устойчивой структурой а если да, то какой именно, породили множество разнообразных толкований, оставляющих у читателя двойственное впечатление. С одной стороны, подавляющая часть авторов дружно признает, что мифы и сказки имеют определенную структуру и тем самым косвенно также и определенную логику 3 , но с другой стороны, эти же авторы единодушно указывают на абсолютную алогичность данного жанра 4 . Осознавая амбивалентность подобного мнения , аналитики мифов обычно резко противопоставляют то, что они понимают под логикой мифа и сказки, логике здравого смысла (логике Аристотеля). Показательна в этом смысле позиция Я. Э. Голосовкера. «Мифологический сюжет, – отмечает этот автор, – независимо от того, имеем ли мы дело с эпической или драматической традицией, и есть воображаемая, имагинативная действительность, выражающая смысл всего существующего с его чаяниями, страстями, мыслями, вещами и процессами при латентности его целей…. Но система отношений и связей в этой воображаемой, имагинативной действительности иная, чем в действительности, к которой прилажен наш здравый смысл, Логика здравого смысла сохраняет свою видимость, но не отвечает логике имагинативного мира, которая опровергая первую, то есть логику здравого смысла, кажется нам, с ее

точки зрения, алогизмом (но только кажется таковым)» 5 . Поясняя свою мысль в сноске, он еще раз подчеркивает: «Имагинативный мир мифологии имеет свое бытие: это так называемое “якобы бытие”, обладающее своеобразной логикой, которая для действительного бытия будет алогичной. Поэтому логику “якобы бытия” правильно назвать “алогической логикой” или еще лучше – “логикой алогизма”» 6 . Таким образом, логика мифа, т.е. логика «якобы бытия», – это логика воображения, чудесного, фантастического. Но, как известно, воображение, т.е. способность человека создавать и преобразовывать смыслы и образы явлений, событий, объектов, которых на самом деле нет, двойственно по своей природе: оно представляет либо бегство (защиту) от реальности, либо попытку ее творческого преобразования. В любом случае воображение должно так или иначе соотноситься с реальностью и без связи с ней теряет все свои родовые функции. Поэтому существование радикально противостоящей реальности алогической способности под названием «воображение» весьма проблематично с научной точки зрения. Скорее следует говорить о неразделимой паре противоположностей «реальность/воображение».

3

«Замечу только, что все имеет свою структуру: и атом, и течение, и вихрь, и мышление…. Структуру имеет и миф». Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М.: Наука. 1987. С. 8.

4

«С высоты научного знания мы и не задумываемся над существом мифологического образа и над “логикой чудесного мира этих образов”. Ведь это мир фантазии! А фантазии доступно все – любой калейдоскоп нелепостей. Познание же требует законов. Но какие законы могут быть в алогическом мире чудесного! Однако чудесный мир мифа стоит в прямом противоречии с положениями формальной, аристотелевой логики – с ее “можно” и “нельзя”, или “истинно” и “ложно”… Формальная логика не любит переживать конфуз». Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М.: Наука. 1987. С. 10.

«Миф в его образной системности, обнажает главную черту системы первобытного мышления – ее антикаузальность. По композиции каждый миф есть система представлений с антикаузальной конструкцией. В такой системе нет причинно-следственного построения». Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. 2-е изд., испр. и доп. М.: Восточная литература РАН. 1998. С.57.

5

Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М.: Наука. 1987. С. 18.

6

Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М.: Наука. 1987. С. 18. Сноска *.

Может быть единственный, кто резко выступил против редукции логики мифов исключительно к логике воображаемого и чудесного, был К. Леви-Строс. Характеризуя господствующую в этнологии в первой половине ХХ столетия феноменологическую тенденцию сводить все умственные процессы к «смутным и непередаваемым чувствам», он отмечает: «От создавшегося в этнологии верований положения больше всех других ее разделов пострадала мифология…. Как и пятьдесят лет назад, эта наука находится в беспорядочном состоянии. Пытаются обновить старые интерпретации: представления об общественном сознании, обожествление исторических персонажей (или обратный процесс). С какой бы точки зрения мифы ни рассматривались, их всегда сводят к беспочвенной игре воображения, или к примитивной форме философских спекуляций. Чтобы понять, что есть миф, нам остается выбирать только между тривиальностью и софизмом» 7 .

7

Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 184.

Реальной антитезой тривиальности и софизму в анализе мифов, считает К. Леви-Строс, может быть только структурный анализ 8 . Никакой другой вид анализа не способен адекватно выразить взаимозависимость всех существенных характеристик мифов, а также тот общий закон, которому они подчиняются. Ведь мифы – это и совокупность всех своих вариантов 9 ; и внутриязыковые и внеязыковые феномены 10 ; и истории, чьи объяснения в равной мере распространяется на прошлое, настоящее и будущее (т.е. имеют синхронно-диахронную структуру) 11 ; и нарративы, основной смысл которых определяется исключительно способом сочетания своих базисных структурных единиц (оппозиций, мифологем) 12 и по уровню всегда выше смысла тех языковых средств, с помощью которых они выражаются 13 . Кроме того, все мифы принципиально противоречивы 14 и все они разрешаются по одному и тому же сценарию – посредством медиации базисных оппозиций, т.е. такой перестановки местами героев и их функций, которая символизирует разрешение связывающего их противоречия.

8

Цель структурного анализа, где бы он ни проводился, заключается в выявлении структуры изучаемого объекта. Под структурой обычно понимается внутренний закон, обеспечивающий устойчивое единство элементов исследуемого объекта. По этой причине структурный аналитик решает, как правило, две основные задачи. Во-первых, он определяет элементы, из комбинации которых состоит изучаемый объект. Во-вторых, формулирует закон связи этих элементов, гарантирующий их устойчивое взаимодействие.

9

«Таким образом, наш метод избавляет нас от поисков первоначального или подлинноro варианта, что служило до сих пор одной из основных трудностей при изучении мифологии. Мы, напротив, предлагаем определять миф как совокупность всех его вариантов». Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 195.

10

«Чтобы понять специфический характер мифологического мышления, мы должны признать, что миф есть одновременно и внутриязыковое и внеязыковое явление». Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 186.

11

«Миф объясняет в равной мере как прошлое, так и настоящее и будущее». Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 186.

12

«Эти замечания (относительно единства синхронии и диахронии в развитии сюжета мифа. – В.С.) приводят к новой гипотезе, которая касается самой сути проблемы. Предположим, что настоящие составляющие единицы мифа представляют собой не отдельные отношения, а пучки отношений и что только в результате комбинаций таких пучков составляющие единицы приобретают функциональную значимость». Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 188.

13

«Дело в том, что сущность мифа составляют не стиль, не форма повествования, не синтаксис, а рассказанная в нем история. Миф – это язык, но этот язык работает на самом высоком уровне, на котором смыслу удается, если можно так выразиться, отделиться от языковой основы, на которой он сложился». Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 187.

14

«…миф обычно оперирует

противопоставлениями и стремится к их постепенному снятию – медиации». Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 201.

Пусть Fx обозначает негативную функцию (роль), Fy – позитивную функцию, a и b – героев мифа. Согласно К. Леви-Стросу, содержание мифа распадается на две взаимосвязанные ситуации – начальную и конечную. В начальной ситуации один герой выполняет негативную функцию и становится вредителем, другой герой выполняет позитивную функцию и превращается в жертву. Таким образом, начальная ситуация фиксирует отношение нанесения ущерба одним героем другому, что записывается как Fx(a) : Fy(b). Формализация читается: герой a наносит ущерб герою b и превращает последнего в свою жертву. В конечной ситуации происходит инверсия функций и перестановка местами героев таким образом, что тот, кто был жертвой в начальной ситуации, превращается во вредителя, а тот, кто был вредителем, сам становится жертвой. Таким образом, конечная ситуация также воспроизводит отношение нанесения ущерба, но уже с учетом указанных инверсий и перестановок. Конечная ситуация формализуется следующим образом: Fx(b) : Fa¹ (y). Она читается: герой b наносит ответный ущерб герою a таким образом, что негативный герой a «уничтожается» в прямом или переносном смысле, а нанесенный им ущерб ликвидируется или восполняется с некоторой прибылью для b. Об этом свидетельствует тот факт, что в конечной ситуации позитивная функция y становится субъектом мифа и выполняет функцию уничтожителя героя-вредителя a.

Разрешение противоречия, лежащего в основе мифа, создает приблизительное равенство начальной ситуации (негативный герой наносит вред положительному) и конечной ситуации (вредительство ликвидируется, негативный герой наказывается, положительный герой награждается), которое и образует, согласно К. Леви-Стросу, каноническую структуру мифа (1) 15 :

Fx(a) : Fy(b) ? Fx(b) : Fa¹ (y). (1)

15

Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 205.

Формула (1) читается так: ущерб, наносимый негативным героем мифа, нейтрализуется приблизительно таким же ущербом, наносимым в конце мифа позитивным героем негативному.

По предположению К. Леви-Строса, порождаемая формулой (1) система преобразований функций выполняет законы алгебраической теории групп четырех Клейна. Из этого, по его мнению, следуют два вывода. Во-первых, каждая функция, входящая в (1), необходима, а вместе они достаточны для порождения любого мифологического текста. Во-вторых, мышление первобытного человека столь же логично, как и мышление современного человека.

С мнением К. Леви-Строса о тесной связи его формулы с теорией групп расходится мнение некоторых математиков, пытавшихся прояснить ее смысл. «К сожалению, эта формула (структуры мифа К. Леви-Строса. – В. С.) никогда не объяснялась. По всей видимости, вместо того чтобы понимать ее буквально, нам следует признать эту формулу, лишь ассоциативно связанной с определенными математическими понятиями (теории групп. – В. С.), но не эквивалентной ни одному из них. Без точного определения эта формула остается средством риторики, но не анализа» 16 .

16

Harary F., Hage P. Structural Models in Anthropology. Cambridge, 1983. P. 131.

Определенные основания для такой оценки имеются: не все функции, входящие в формулу (1), как предполагал К. Леви-Строс, являются на самом деле необходимыми с теоретико-групповой точки зрения. Результат разрешения мифа, т. е. Fa^{– 1} (y), такой функцией не является. По этой причине связь формулы (1) с теорией групп четырех Клейна действительно является ассоциативной. Но к чести К. Леви-Строса следует отнести, что он и не утверждал, что его формула мифа математически совершенна. Наоборот, он был уверен, что она из-за ограниченности доступного материала и несовершенства методов анализа имеет прежде всего эвристический характер и допускал внесение в нее в будущем необходимых уточнений 17 .

17

«При современном состоянии исследований придется довольствоваться весьма приближенными формулировками. Каковы бы ни были уточнения и изменения, которые будут внесены последующими работами в нижеприведенную формулу (т.е. формулу (1). – В.С.), мы имеем право уже сейчас считать доказанным, что любой миф (рассматриваемый как совокупность его вариантов) может быть представлен в виде канонического отношения (между начальной и конечной ситуациями мифа, символизируемыми формулой (1). – В.С.)». Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 205.

Канадские антропологи-супруги П. Маранда и Кёнгас-Маранда были единственными исследователями, которые попытались не только прояснить формулу мифа К. Леви-Строса, назвав свою интерпретацию «причинно-следственной формулой», но и применить ее различные варианты к практическому анализу мифов, легенд, песен, преданий, небольших поучительных новелл 18 . Они отказались от точки зрения К. Леви-Строса на миф как совокупность всех возможных вариантов и сосредоточились на объяснении различных типов медиации между начальной и конечной ситуациями нарратива. Их основная гипотеза состоит в следующем: формула мифа должна опираться на предположение о том, что в «человеческих культурах действует аксиома равновесия; поэтому постулируется “равновесие усилий”, и возрастание усилия в одной из частей уравнения должно быть компенсировано (его ослаблением в другой части уравнения. – В.С.). Усилие измеряется в терминах политической, магической, экономической, эмоциональной и других сил, а в нашей формальной записи оно выражается с помощью знаков больше и меньше » 19 .

18

Маранда П., Кёнгас-Маранда Э. Структурные модели в фольклоре // Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М.: Наука, 1985. С. 194-260.

19

Маранда П., Кёнгас-Маранла Э. Структурные модели в фольклоре // Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М.: Наука, 1985. С. 204-205.

Пусть QA обозначает исходные действия одного из героев, нарушающие каким-либо образом сложившееся равновесие и порождающие конфликт, QR – результаты этих действий на положение (состояние) другого героя, FS – ответные действия пострадавшего героя (или связанных с ним родственников, помощников и т.д.), FR – окончательный результат разрешения конфликта мифа, знаки : и : : – два коррелятивных каузальных ряда. Модифицированная формула мифа читается так: если исходные действия первого героя порождают определенные изменения в положении (состоянии) второго героя, то ответные действия второго героя приводят к окончательному (положительному или отрицательному) разрешению конфликта мифа (2) 20 :

20

Формула мифа П. Маранды и Кёнгас-Маранды приведена нами в редакции, которую мы считаем более точной.