Диалогика текста как бесконечномерное смысловое пространство
Шрифт:
Поскольку элиминированные элементы представлены идеально, то у слушающего имеется выбор длительной и недлительной форм и оба варианта доступны адресату. Вместо линейности получаем весь комплекс возможностей без уточнения. Не дифференцируя четко значение, адресант позволяет адресату декодировать несколько вариантов подстановки. Один элемент может задавать общую сферу и разные варианты входят в нее с разной степенью пренебрежения. Общее значение, передаваемое одним элементом сказуемого, включает все частные и их необязательно дифференцировать. Подобная импликация не мешает смысловой стороне высказывания. Семантическая неоднозначность может создаваться в тех случаях, когда один элемент сказуемого
I am releasing my 384 delegates with instructions to support Governor Merwin.
– But you can't.
– I can. And I have. (Best American Plays).
Глаголы "can"и "have" могут коррелировать с двумя глаголами "release" и "support"
При элиминации части сказуемого слева коммуникативной неопределенности в большинстве случаев не создается, так как элиминированный вспомогательный глагол однозначно декодируется оставшимся элементом. Например:
Been getting you down?
– Very much so. (Christie 1969); Been skinning them at cards?. (Hello, Fetso).
Наблюдаются случаи, когда возможна лишь неоднозначная временная интерпретация: Come to measure me for my coffin?. В данном примере возможна подстановка двух вспомогательных глаголов "have"и "did".
Противоречивый характер носят предложения с форсированной импликацией, которые, по мнению информантов, придают высказыванию оттенок гордости, хвастовства:
Been polishing it all the morning, I have. (Christie 1956).
С одной стороны, подобные конструкции можно рассматривать как одно предложение с перестановкой, с другой - как два высказывания с элиминацией одного сказуемого слева, а другого справа.
В процессе анализа возник вопрос, в какой степени элиминированные структуры соответствуют норме, культуре речи, которая является "переводчиком" языковой нормы.
Вопросу языковой нормы посвящено большое количество работ как отечественных, так и зарубежных лингвистов. Однако ее сущность остается дискуссионной в связи с тем, что она связана с таким сложным понятием как система. Большинство лингвистов полагают, что норма регулирует выбор из нескольких возможных переменных. Поскольку варьирование внутренне присуще системе, то наличие вариантности есть необходимое условие существования нормы. В системе все варианты пользуются одинаковым лингвистическим статусом и при ее реализации коммуникант может выбрать образцовый вариант. Именно норма, как прагматический фактор, позволяет адресанту отбирать необходимую для данной социально-речевой ситуации варианты системы. (Ступин 1979: 6-7)
По мнению Р. Якобсона, каждый индивидуум одновременно принадлежит нескольким речевым сообществам разного радиуса и действия. Любой общий код включает иерархию различных субкодов, свободно избираемых говорящим в зависимости от функции сообщения адресата и отношений между собеседниками. (Jacobson 1960: 458)
Возражение вызывает утверждение Р. Якобсона о том, что коммуникант свободно выбирает тот или иной вариант. Это действительно лишь для тех носителей языка, которые обладают определенным образовательным уровнем. Но прав Р. Якобсон в том, что при изучении речевой коммуникации "необходимо учитывать то обстоятельство, что в любом речевом сообществе и в любом существующем языковом коде отсутствует жесткое единообразие; всякий человек вносит разнообразие в свой код и сочетает в себе различные коды. На каждом уровне языкового кода мы наблюдаем шкалу переходов, варьирующую от максимальной эксплицитности до самой сжатой эллиптической структуры..." (Якобсон 1985: 313).
Необходимо четко дифференцировать систему языка и ее возможности, и систему наших знаний о языковом устройстве. Эти отношения не могут быть адекватными, так как есть собственно
Иногда при определении понятия языковой нормы лингвисты игнорируют членимость языка на подсистемы. Так Э. Косериу характеризует норму как соответствующую тому, что уже сказано. (Косериу 1963: 174-75) Он ставит знак равенства между общеязыковой системой и подсистемами. Исходя из его точки зрения, мы должны считать употребление , например, разговорной конструкции в официальном документе или научной статье как соответствующие языковой норме. (Скребнев 1975: 67) Изучаемый конкретный язык должен рассматриваться в совокупности всех его подсистем.
Варьирование языка в его социальном контексте характеризуется тремя подсистемами с функциональной точки зрения: стилистическая дифференциация, собственно стратная ("высший страт - низший страт", "культурный уровень некультурный уровень") и диалекты. Стратификационная вариативность характеризуется отсутствием выбора, в то время как два других вида вариативности дают возможность выбора. (Степанов 1976: 127)
Наличие выбора возможно лишь при преднамеренном переходе из одного страта в другой. Приведем фрагмент из выступления в палате общин бывшего премъер-министра Великобритании Г. Макмиллана: "There ain't gonna be any war." (Foster 1969: 146-47)
Возможна непреднамеренная ошибка. Приведем пример из диалога, в форме стенографической записи, между бывшим президентом США Р. Никсоном и адвокатом Белого Дома Дж. Дином об Уотергейтском скандале (Watergate Affair).
President: They had never bugged Muskie, though, did they?
dean: No, they hadn't, but they had infiltrated it by a secretary (Newsweek 13 May 1974).
Вероятно, оговорка, допущенная Р. Никсоном, объясняется его волнением: вместо "had they?" во второй части вопроса Р. Никсон употребляет форму"did they?", которая не соответствует первой части.
Диалекты также представляют норму, но норму внелитературную. (Арнольд 1981: 286-7) Они занимают периферийное ограниченное место в функциональной системе языка и находятся в принципе дополнительности по отношению к функционально-стилистической системе языка.
Таким образом, норма образует сложную систему подсистем норм с их изоморфным соответствием социальным ситуациям и находится в сложном переплетении при ее реализации в разговорной речи. Установка говорящего по отношению к устойчивым языковым переменным с помощью тестов самооценки было выявлено американским лингвистом У. Лабовым. Отвечая на вопрос, какая из предложенных форм характерна для его собственной речи, говорящий выбирает форму, отвечающую его представлениям о том, что "правильно" или "престижно", а не ту, которую он действительно выбирает. (Лабов 1975: 114) По его же тонкому наблюдению, так называемая "нижняя часть среднего сословия" проявляет особое внимание к "правильности " речи. Тенденция к гиперкорректности отмечается у тех, кто не чувствует себя вполне стабильно в смысле своего социального положения (Labov 1966).
Коммуникант часто использует противоречия, которые заложены в языковой системе. По мнению Ф. Филина свободно владеющий языком "обязательно делает разного рода отступления от принятых стандартов. Не случайно иностранцев узнают по "слишком правильной речи". (Филин 1982: 124)
Языковая норма предполагает в идеале выбор коммуникантом прагматически равноэффективных вариантов. Варьируя в допустимом диапазоне возможно большим числом форм , коммуниканты пытаются найти оптимальный вариант речевого общения (социально-речевой оптимум) в том смысле, что вместо полной формы сказуемого они используют форму с элиминацией и наоборот. Например: