Диана: одинокая принцесса
Шрифт:
Однако благотворительная деятельность приносила не только утешение. Как и любое общественное мероприятие, она требовала от Дианы умения держаться на публике и произносить речи. И если с первым принцесса справлялась вполне достойно, то второе так и осталось для нее terra incognita,движение по которой давалось с большим трудом.
Как бы интенсивно Диана ни занималась ораторским искусством, каких бы педагогов ни нанимала для постановки голоса, но проговорить публично больше десяти минут было выше ее возможностей. К тому же, будучи неуверенной в собственных силах,
«Ее чувство времени в публичных выступлениях было совершенно ошибочным, отчего ее речь иногда звучала неестественно и даже фальшиво», – вспоминает советник Дианы по медиавопросам Джейн Эткинсон[22].
Пусть публичные выступления и не относились к сильным качествам принцессы Уэльской, но в ее рукаве все же был козырь, и какой! В отличие от многих знаменитостей, активно занимающихся благотворительностью, она поражала всех степенью своей вовлеченности, неподдельной искренности и, что самое удивительное, – полным отсутствием брезгливости. Пожать руку прокаженным в удушающей жаре, когда раскаленный воздух будто и сам переполнен бактериями, – для Дианы это было не геройство, а самое обычное проявление чувств.
«Отлично осведомленная обо всех ужасах проказы, Диана без всяких колебаний пожала руку маленькой девочке. Она жала скрюченные и изуродованные болезнью пальцы пациентов, прикасалась к окровавленным повязкам стариков и гладила женщин по рукам!» – восхищались поведением принцессы журналисты «Sunday Mirror»[23].
Патрик Джефсон еще долго не мог отделаться от неизгладимого впечатления, которое произвел на него совместный визит с принцессой в геронтологическое отделение одной из лондонских больниц. Палата, где лежали тяжелобольные люди в коматозном состоянии, пропахла мочой. Всюду слышались полубезумные стоны пациентов.
«Как ни в чем не бывало Диана широко распрямила плечи, вошла в палату и приступила к работе, – вспоминает Джефсон. – Я с восхищением наблюдал, как она медленно обходит больных, напоминая невинную девочку, оказавшуюся среди разлагающих тел. В своем идеально подогнанном ярко-красном костюме принцесса олицетворяла собой энергию и здоровье на фоне беспомощности и старости. Для пациентов отделения Диана стала самой настоящей „сывороткой молодости“»[24].
К концу 1980-х годов принцесса курировала уже свыше ста благотворительных организаций. Особое внимание она уделяла лечению наркологической и алкогольной зависимости, открытию хосписов и лепрозориев, заботе об умственно отсталых детях. Также она оказывала помощь организациям, стремящимся сохранить рушившиеся браки.
Учитывая сложные отношения с принцем Чарльзом, последнее было особенно интересно, поскольку имело к Диане непосредственное отношение. По словам одной из сотрудниц организации «Relative» Розы Спе, «принцесса сумела полностью погрузиться в нашу повседневную работу»[25].
Сквозь призму полученных знаний Диана пыталась взглянуть на свой брак, а «Руководство „Relative“ по проблемам в сфере супружеских отношений» превратила в настольную книгу. И речь даже не о том, насколько эффективным оказалось подобное
В начинаниях Дианы было одно направление, которому она уделяла более пристальное внимание, чем всем остальным. Таким направлением стала проблема распространения СПИДа.
В 1980-е годы медицинская наука располагала очень скромными сведениями о страшном недуге. Считалось, что эта болезнь поражает только людей, погрязших в сексуальном распутстве. Ей даже дали соответствующее название – «чума геев»[26]. А сам ретро-вирус ВИЧ считался настолько высокопатогенным, что для защиты от него требовалось полное исключение контакта с зараженными – начиная от плавания в одном бассейне и заканчивая беседой за обеденным столом.
Таким было отношение общества, но не Дианы. Среди ВИЧ-инфицированных оказалось много друзей принцессы из мира шоу-бизнеса, моды и искусства.
В апреле 1987 года в Миддлсекской больнице должно было состояться открытие первого на берегах Туманного Альбиона отделения для больных СПИДом. Один из сотрудников этого отделения, а впоследствии главный советник правительства по вопросам сексуального здоровья профессор Майкл Адлер написал в Букингемский дворец письмо с предложением пригласить кого-нибудь из членов королевской семьи выступить на церемонии открытия. В первую очередь Майкл имел в виду наследника престола принца Чарльза. Однако предубеждение в порочном характере заболевания оказалось слишком устойчивым, и Букингемский дворец во избежание всевозможных кривотолков вместо принца решил направить его супругу.
Диана же сочла это за честь. Она очень нервничала перед началом мероприятия, но сумела совладать с эмоциями. Принцесса была на высоте. Без единой тени сомнения, сняв перчатки, она пожала руки двенадцати пациентам отделения, даже нахождение рядом с которыми для большинства было запредельным героизмом.
«Увидев это, мы ощутили, как рушатся табу! – вспоминал корреспондент „Daily Mail“ Ричард Кэй. – Я всегда считал себя достаточно либеральным человеком с широкими взглядами, но даже я был потрясен»[27].
С Ричардом соглашается фотограф Артур Эдвардс, также ставший свидетелем этого поступка Дианы:
«На следующий день газеты вышли с сенсационными снимками принцессы Уэльской. Весь мир увидел, как она разговаривает с больными, шутит, старается облегчить их состояние. Это была ее магия, ее очарование. Люди смотрели на фотографии и понимали, что мы совершенно неправильно воспринимаем ВИЧ. Диана смогла пойти против „старой гвардии“ Букингемского дворца и одна, своими руками, снять бесчестье и позор с больных СПИДом»[28].
Благотворное влияние принцессы в деле по борьбе с чумой ХХ века отмечают многие специалисты, включая и знаменитого французского вирусолога Люка Монтанье – ученого, который в 1983 году совместно с Франсуазой Барре-Синусси открыл ретровирус ВИЧ.
«В целом Диана была очень хорошо подготовлена по этому предмету, – вспоминает Монтанье. – Это очень важно, чтобы люди, которые у всех на виду, внесли свой вклад в борьбу против СПИДа и помогли тем пациентам, кто уже заразился вирусом»[29].