Дианетика. Современная наука душевного здоровья
Шрифт:
– Чего?
– Госпожа велела мне совершить омовение.
– Раб?
– Как видите.
Огромный орк забрал своими крупными пальцами серебрушку из моей руки, отчекрыжил от нее при помощи кусачек четвертник, повезло, что не зубом. Остаток вернул в мою руку.
– Левый зал, в глубине, за коричневой дверью. Она в углу, мимо сложно пройти. И не дай тебе боги сунуть нос в отделение господ. В особенности в личные купальни.
– Не извольте беспокоиться, я никого не стану смущать!
– Как бы тебе самому не пришлось смутиться, красавчик. Конный полк отдыхает, одни только девушки. Хорошо,
Внутренне я сжался, захотелось вскинуть голову, накричать. Кто я? Неужели, этот орк вправе считать, будто бы я дам поступить с собой... дурно? И все же я поплотней запахнул на груди разорванную рубашку и постарался как можно скорей пройти по нужному мне коридору. Дверь в отделение для рабов ничем не закрывалась, ее и не думали охранять.Я вздохнул, когда попал в это помещение. Ряды кабинок, ни на одной нет ни двери, ни запора. Полупустая вешалка в уголке, на которой висят невольничьи вещи. Пар стелется по полу, он густой и совершенно ничем не пахнет. Здесь просто нет ни трав, ни благовоний. Зато чисто и довольно просторно.
Неделю назад я бы... если б только мне посмели предложить мыться в подобном месте. Вчера я был бы счастлив очутиться здесь вместо того, чтоб идти по прожженной солнцем каменистой дороге. Да что вчера? Еще сегодня днем я бы ликовал от восторга, если б узнал, что окажусь здесь.
Я подошел к вешалке, скинул себя всю одежду. Мужчин было немного и все равно, как же непривычно и стыдно оказаться раздетым на глазах у других! С каким громадным трудом я был вынужден расстаться с собственным бельем. Казалось бы – просто кусок тонкой ткани, к тому же испачканный кровью, потом пропахший, а все одно, чтоб снять – нужно решиться. Будто б я до сих пор верю в то, что меня делает аристократом не честь, а одежда. Пожалуй, это даже смешно.
Я повесил штаны и спрятал остаток монеты в угол кармана. Подошедший к вешалке раб, хмыкнул, раздеваясь. Свою серебрушку он сунул под губу. Может, и мне следует поступить точно так же? Ну уж нет. Даже если украдут...
– Кража карается ошейником, - прошелестел невольник, - Если потерял – это почти значит, что сам украл. Не советую. Лучше уж в ладони держи то, что там тебе дал хозяин.
– Благодарю.
Монету я зажал в ладони и направился в сторону кабинки. Вода тот же час хлынула с потолка, смывая грязь всего этого мира сразу. Прохладная, но такая желанная. Я вновь ощутил себя человеком, подставил под струи лицо. Нет, стыд меня еще не покинул, но и мужчин здесь было немного. А главное то, что ни один из них не позволял себе досужих взглядов. Все вели себя тихо и скромно.
Глазами я прошёлся по полкам кабинки. Ни мыла, ни куска ароматной травы, конечно же, не нашел. Зато в углу стояла бадья полная мыла, еще и с небольшим вделанным в нее краником – можно не брезговать. Достаточно просто вылить себе на руку столько, сколько требуется и приступить к омовению.
Внезапно в баню вошли люди. Ворвались – точнее будет сказать. Несколько молодых парней, обнажённых до пояса, и их предводитель. Форма короля, тугие ремни, сапоги – все при нем. Въедливыми взглядами они осмотрели все кабинки и остановились на мне.
– Ты – повстанец?
– Я – хозяйский. Меня выкупила госпожа, - я испугался,
– Имя твоей госпожи?
– Я... Не знаю. Госпожа не назвала мне имени своего рода, - чуть замялся я. Что, если эту дурочку уговорили приобрести другого невольника вместо меня? Выученного, спокойного! А меня вернут под власть короны. И тогда что меня ждет? Смерть? Или рудники?
Один из полуобнаженных парней подошел ближе. На его шее сверкнул тонкий ободок ошейника.
– Роза, господин. Это тот самый.
– Веди, - меня подхватили под руки и поволокли куда-то в сторону закрытых дверей. Опять казнь? Кажется, я начинаю привыкать к этому ощущению.
***Вокруг меня поднялась суета. Чиновник? Или кем он был, этот мужчина, выбежал, зато в комнату тут же хлынули другие люди. Кто-то распахнул окно. На столе возникла белая скатерть, на нее водрузили десяток подсвечников. Я поняла, что все плохо. Сейчас будут или убивать, или допрашивать. И что я смогу рассказать о своем мире? Ни в физике, ни в химии я не сильна, история для меня – вообще гиблое дело. Кто за кем бегал? Куда, почему? Где какие столицы? Знания остались исключительно в общих чертах. Ни дат, ни формул, ничего я не помню. Разве что квадратное уравнение решить смогу. И то не факт, что верно и с первого раза.
Я встала из-за стола. Те люди, которые наполнили кабинет, внезапно согнулись. Что это с ними? Ну не могут же у всех здесь быть одинаковые травмы? Хотя? Откуда я знаю? Радикулит? Ну не передо мной же они так согнулись? Это просто смешно.
– Эль тым...
В кабинет вошёл статный мужчина. Его лицо украшала узенькая бородка, на плечах красовался мундир. Мужчина приблизился ко мне, склонил голову и только после этого начал вести неспешный разговор.
– Я искренне сожалею о том, что Эльст Вамп не смог проявить достаточного уважения. Тому причина в лихорадке. Мой младший сын слишком усерден в службе короне и дроу. Он понесет свое наказание за все от моей руки, раз уж вы были столь добры, что не удостоили его своим вниманием.
– Буду надеяться, мне было неприятно общаться с этим.., - довольно холодно ответила я, не помня толком, как представился хозяин кабинета.
– Вы отобедаете с нами?
– Увы. Сын вот-вот вернется домой, мне нужно спешить.
– Позвольте, мои люди донесут до вашего дома вещи, - чуточку запнулся мужчина.
– Для этих целей я купила невольника.
– Мне искренне жаль, что вам пришлось тратить золото.
– Серебро.
– Тем более, - мужчина начал чуть заикаться, тряхнул головой, - Простите, эльтем.
– Ничего страшного.
– Если вам что-то понадобится, просто отправьте почтовую птицу. Не нужно утруждать себя и использовать дар.
– Хорошо, - я пожала плечами.
Как использовать то, что у тебя вроде бы есть, но чем ты пользоваться совсем не умеешь? Впрочем, почтовой птицы у меня тоже нет.
– Так вы позволите моим людям отнести корзины до ваших пределов на этой земле, эльтем?
Мужчина съежился так, будто бы от моего ответа зависело многое. Я на секунду задумалась и согласилась, вспомнив выражение усталости на лице своего невольника.