Диармайд. Зимняя сказка
Шрифт:
Эмер от неожиданной грубости даже приоткрыла рот. И тут лишь до нее дошло, что Дара знает тайну Фердиада.
– Она сама догадалась, – сказав это, Фердиад сел, опираясь рукой о землю.
– Сейчас она расскажет тебе все, что нашла плохого в моей жизни, и попросит тебя проявить объективность. Поэтому тебе лучше уйти. Я не могу выпроводить тебя, Дара не знает, как это сделать. Ты полагала, что Эмер выступит против меня?
Эти слова уже были обращены к Даре.
– Я просто не хотела принимать решение в одиночку. Я хотела, чтобы рядом
Кто же мог знать, что эта умудренная опытом, зрелая, уже почти хладнокровная женщина бросится перед тобой на колени и начнет лепетать, как девочка, – вот что Дара хотела сказать Фердиаду, но он и так понял.
– Самое забавное во всем этом – что я вовсе не искал любви, – так ответил он вслух на ее мысль. – Но сестрички Морриган любят шутить.
Дара невольно улыбнулась. И верно ведь – красота сида была такова, что притягивала женскую любовь без всякой магии.
– Ты уже почти пришел в себя, и от моих обвинений в обморок не грохнешься. Если ты можешь оправдаться – оправдывайся. А крестная пусть послушает.
– Я готов, – сказал Фердиад и вдруг улыбнулся.
В этой улыбке была вся его непобежденная гордость.
Дара подумала, опустилась на корточки и потрогала свои джинсы.
– Смешно, конечно, устраивать такие разборки без штанов, но они еще совсем мокрые. Ты уж извини, Фердиад, придется так…
И встала перед ним, встала устойчиво, чуть расставив длинные ноги, а левую руку с перстнем спрятав за спину.
Эмер села на пятки и, должно быть, сама не заметила, как ее голова привычно клонится на плечо сиду.
– Эмер, будь свидетельницей, – попросила Дара. – Сколько я знаю этого сида, ничего он не делал просто так. И его деятельность выходила людям боком. Он отыскал Кано и убедил его, будто Кано может и должен стать целителем. Он опутал Кано гейсами и довел бы его до могилы в полном убеждении, будто путь выбран верно! А сила Кано – такова, что ей нужен иной выход. Фердиад, ты знал, что Кано – воин-пес, давший клятву верности своему королю? И в силу этой клятвы он должен был, встретив тебя…
– Ты наслушалсь историй про Кухулина, – перебив, ответила за него Эмер.
– Я заставила Кано нарушить то, что он считал гейсом, – тут правда и обнаружилась. Дальше! Ты взял меня на Курсы, когда мозгов у меня было с чайную ложку. Ты знал, что нормальной жизни у меня уже никогда не будет, но я была нужна тебе в постели и в рабочем кабинете. Я была твоим ходячим блокнотом, кассетой, на которую записаны разрозненные кусочки тайных знаний. Разве не так?
– Благодаря ему ты получила и первое, и второе посвящение, ты стала преподавать. Ты живешь так, как твоим однокурсницам и не снилось, – опять же вместо Фердиада ответила Эмер.
– А как он поступил с тобой?
– Это – моя печаль, ты тут ни при чем.
Ситуация осложняется, подумала Дара, не просто гордость на
– Дальше! Ты сбил с толку дочку Изоры, чтобы я пришла на помощь крестнице, и ты получил возможность увести меня, заново обратить в свою веру и убрать со своего пути мою…
– Девочка поплачет и забудет, – уверенно сказала Эмер.
– Дальше! Чтобы я поверила в твои добрые намерения, ты украл книгу у калеки, украл самое ценное, самое главное, что было в ее жизни. Эмер, хочешь – я покажу тебе эту книгу?
Тут лишь Дара вспомнила, что показать невозможно – книга осталась в тулмене, и вся надежда на то, что влюбленное в Диармайда море не причинит ей вреда.
– Если она тебе не нужна, Фердиад вернет ее калеке.
Крестная словно окаменела, стоя на посту, и слова, рассчитанные на этику целителя, ее не тронули. Впервые Дара усомнилась в своей крестной!
– Эмер, ты же читала исследование Франсуазы Леру-Дюпле? – спросила Дара. – Ахинея, правда? Основываясь на римских источниках, серьезные люди пытаются доказать, будто друиды приносили человеческие жертвы! Будто они вонзали сзади, под лопатку, нож и по судорогам предсказывали будущее. Слышишь, Фердиад? Вот ты все это видел своими глазами – скажи, может ли друид принести человека в жертву, если интересы дела того требуют? Может ли друид сделать это ради будущего?
– Там речь шла о пленниках. Многие народы приносили пленных в жертву своим богам, – Эмер в своем желании защитить Фердиада была несгибаема.
– Так и я о том же, крестная. Друиду, да еще друиду из сидов, сделать человека своим пленником очень легко. Тем более – пленницей. А потом его можно без угрызений совести принести в жертву. Я правильно рассуждаю, Фердиад?
– Рассуждаешь ты правильно, – наконец ответил и он.
– Твоя школа, – отвесила она комплимент, кстати, заслуженный. И вдруг уразумела, что у нее выше уровень понимания с Фердиадом, чем с Эмер, хотя совсем недавно казалось, будто они – союзницы.
Эмер хотела всего лишь немного проучить Фердиада. Сбить с него спесь – не более. Когда над ним нависла серьезная опасность – долг крестной отступил перед воскресшей любовью…
– А если я рассуждаю правильно, то давай продолжим беседу, начатую в тулмене, куда ты привел меня с такими трогательными словами про мужчину, вводящего женщину в свой дом, – сказав это, Дара быстро взглянула на Эмер. – Давай забудем, как ты пытался извлечь из моей души любовь к совершенно другому мужчине, забудем также твою попытку утопить меня. Вернемся к той незабываемой минуте, когда я лежала в твоих объятиях, а ты рассказывал про многослойность Другого Мира…
– Моя школа.
Так он одобрил нанесенный себе удар; одобрил слова про объятия, в которых не было лжи, и тем не менее правду они тоже не открывали. Эмер могла понимать их, как ей угодно.