Диаспора
Шрифт:
— Возникли проблемы, капитан? — вопросом на вопрос ответил Черных.
— Собственно, у меня будет к вам личная просьба, Виталий.
Капитан кивнул в сторону выведенного на дисплей текста.
— Мне надо уточнить кое-какие вопросы, связанные со страховкой, и еще... И еще я хотел бы уточнить кое-какие пункты в моем завещании...
— Подумайте еще раз, капитан... — голос Агасси был мягок, словно он говорил с тяжелобольным. — Стоит ли совать голову в петлю? Если генералу захотелось быть подопытным кроликом, то это вовсе не означает...
— Я уже подумал, — оборвал
— Ну что же. Удачи вам, капитан.
Агасси задвинул в пазы крышку капсулы, махнул на прощание капитану — в прозрачное окошко подозрительно напоминающего гроб устройства, вышел и запер за собой люк экспериментального бокса номер шесть.
Если судить по первым ощущениям, этот бросок ничем не отличался от любого из того великого множества бросков через подпространство, которые составляли полетный стаж Джорджа Листера. Но это были только первые ощущения.
Странность ситуации капитан начал осознавать после того, как к нему вернулась ясность восприятия окружающего. Прежде всего — не было сигнала отбоя. Не ощущал он и характерной угасающей вибрации корпуса «Коронадо», которая сотрясала корабль после каждого броска.
Многое было не так.
— Так все-таки эта... экспедиция капитана Листера туда, за предел... Она удалась? — спросил Кай. — По крайней мере в справке нашей сети не упоминается об исчезновении Джорджа Листера с борта «Коронадо». Там есть, правда, записи о его гибели — целых две. Мы могли бы добавить третью. Но из того рейса «Коронадо» вернулся без потерь. Иначе это было бы как-то отражено в сводках управления. А исчезновение такой шишки, как академик в ранге генерала... Я просто не смог бы пропустить такую информацию.
— Да... Они оба вернулись «оттуда», — кивнул Кирилл. — Кэп нашел такую дверь, которую открывал тот ключ. И Хайме Геррода он тоже нашел. Только... — он потер лоб. — Только про все это... Про те дела, что творились с ним в «перпендикулярной Вселенной», капитан рассказывал и вовсе уж... стремно. Словно и не мне рассказывал, а сам себе что-то пытался объяснить, что там с ним было. И не первый раз пытался, наверное...
Кирилл задумался на минуту, поморщился и добавил:
— Самое неприятное, так это то, что я вовсе не уверен, что мне стоило узнавать все это. И пытаться разобраться во всем этом...
— Наверное, тебе не надо много знать об этом, — сказал ему тогда, на студеной тверди плато Аш-Ларданар, тот, кого он, за неимением других имен, продолжал называть кэпом Листером. — Понимаешь, не надо человеку слишком много знать о том, что существует не для людей, не имеет к ним никакого отношения...
— Я просто хочу понять, — устало отозвался Кирилл и поставил рюкзак на подернутый инеем щебень. Сам опустился рядом. Спутники далеко отстали от них, и стоило передохнуть немного, поджидая их. Он посмотрел на капитана снизу вверх.
— Хочу понять, с чем имею дело. Я только и спросил тебя: «Кто ты?» Все-таки человек или...
— Я тоже хотел бы знать ответ на этот вопрос... Или нет...
Листер бросил свой рюкзак рядом с рюкзаком
— Я не так сказал. Я хочу не знать ответ на этот твой вопрос... Я хочу выбрать. Выбрать этот ответ. Пока у меня еще есть возможность выбирать...
Кирилл молчал, боясь спугнуть ту атмосферу взаимного доверия, которая словно из ничего возникла и пронизала ткань их сбивчивого разговора.
— Трудно объяснить, что произошло там с нами...
Листер прикрыл глаза и сосредоточился на каком-то мучительном воспоминании.
— Это была своего рода ловушка... Капкан, поставленный у двери между мирами. Знаешь, много пишут и говорят о том, что подпространство — это гораздо более сложный мир, чем представляется нам. Мир такой же странный, как и наш мир — для его обитателей. Я думаю, что это был Тартар — то, с чем мы столкнулись в «перпендикулярной Вселенной»... Наверное, слышал о такой штуке...
— Да, — криво усмехнулся Кирилл. — Я временами заглядываю на просветительские каналы «Ти-Ви». И в сайты научного обозрения в сетевых новостях. Это такая изолированная область пространства-времени, которая временами все-таки может приходить в соприкосновение с нашим миром... Еще предполагают, что она может быть населена, эта «изолированная область»... Но не все считают, что он и на самом деле существует, этот Тартар. Может, есть, а может, и не нет...
Листер бросил на собеседника слегка высокомерный взгляд. Как-то машинально, словно забывшись. Поняв это, извиняюще улыбнулся.
— Скорее всего — есть, — сказал он. — По крайней мере то, с чем мы столкнулись — я и Геррод — очень напоминало то, о чем так любят поболтать теоретики и их популяризаторы... Наверное, «Мир скрытой координаты» — это какое-то междумирье... Тамбур, из которого открываются проходы, туннели в такие вот закоулки Мироздания. И какие-то из них обитаемы, населены носителями разума. Очень странного, чуждого, но не лишенного интереса к нам — призракам, приходящим из иного мира. Проносящимся через междумирье какими-то своими путями. Затевающим эксперименты, которые оборачиваются чудовищными бедами и катастрофами в их, неведомом нам мире... Мы не могли не вызывать у него интереса. Для этого мы слишком опасны. Опасны своей постоянной экспансией в иные миры, своей нарастающей технологической мощью... Своим неразумным любопытством, наконец...
— Вы встретили его? Этот чужой разум?
— Лучше сказать — он встретил нас. Он нас ждал, готовился исследовать, изучить нас. И в конце концов — изменить. Сделать своими инструментами... Заключить с нами договор.
— И вы этот договор подписали? — с интересом осведомился Кирилл.
— Дело обошлось без пергаментных свитков и вскрытия вен. Договор с дьяволом подписывают не на бумаге. Его подписывают в душе. Самое трудное для нас, конечно, было найти общий язык... Понять, что надо от нас тому безликому и невидимому, который общался с нами с помощью... — капитан щелкнул пальцами, подыскивая нужное сравнение, — с помощью какого-то подобия театра. Гротескной пародии на театральное действо, которое разыгрывали перед нами его марионетки — неумелые подобия людей. Смешные и жутковатые. Но тогда я понял главное... То, что я счел главным тогда... Мне было обещано бессмертие. Традиционная приманка...