Диаспора
Шрифт:
А Смольскому путеводное пламя представлялось иным.
— Это похоже на шаровую молнию, — высказал он свои впечатления. — То ли вращается она неравномерно, то ли полосы какие-то по ней ползут...
Листер жестом велел ему умолкнуть.
Они спускались по гигантским ступеням, складывавшимся в подобие винтовой лестницы, уходящей в глубь черного массива плоскогорья Аш-Ларданар. А может — в глубь какой-то совсем другой земли, не этому Миру принадлежащей. Иногда она — эта лестница — так неожиданно сворачивала или проваливалась вниз, что Кирилл терял из виду путеводный огонь, но тот словно задерживался, поджидая всех троих.
А потом они услышали звук. Дыхание кого-то четвертого. Того, кого с
Анатолий и Кирилл почти одновременно скинули с плеч и взяли наизготовку свои стволы. И снова, как уже много раз было на этом маршруте, кэп Листер отмахнул им запрещающий знак. Они остановились, прислушиваясь. И летящий огонь остановился, повис посреди просторной, дышащей ледяным холодом пещеры, в которую привела их неожиданно закончившаяся лестница. И не сразу различили они в свете своих ручных прожекторов, причудливо дробящемся на антрацитной фактуре стен, две человеческие фигуры. Одну — худощавую и угловатую. Она замерла, изготовясь к худшему. Вторая фигура была мешковатой, уместной разве что в недрах офиса или казино, но невообразимо нелепой здесь — в мире угрюмо поблескивающего камня, сумеречных миражей и летящего огня...
— Алоиз!.. Или — тьфу! — Микис!.. — пораженно охнул Кирилл.
А Смольский удивленно заломил бровь:
— Дурная Трава? Ты?
— Я же велела тебе ждать меня у костра. — Девушка шагнула навстречу ему из темноты. — Напрасно не послушался...
Глава 9
НОЧЬ СТРАННЫХ ПТИЦ
— Ну вот: их шестеро, — сообщил Блант, разглаживая разложенную перед ним распечатку. — Из тех, что не бывали на планете после прибытия господина Санди в наши пенаты и до убытая его с Фронды при обстоятельствах, вызывающих гм... сомнения в исходе операции... Но с того момента по вашему приказу была прервана аренда каналов подпространственной связи, и по сю пору Фронда обходится без нее. Причина вполне логичная — длительная неуплата долгов по этой самой аренде. Так что если кто со станции и выложил Хубилаю приметы федерального следователя, то теперь с сообщниками связаться не сможет ни за какие тугрики... Это вы сделали четко, подполковник. Но это может навести партнеров Хубилая — там, на Инферне, — на определенные мысли...
— Так или иначе, мы работаем только с этой шестеркой, — вздохнул Гвидо и подтянул листок к себе. — И работаем быстро. Кстати, почему вы вычеркнули из списка подозреваемых дока Кульбаха? Я, конечно, далек от того, чтобы подозревать старину Эберхардта, но все-таки?
— Да потому, что в файл о его командировках в «музей ранарари» и в Медакадемию Фронды внесен в качестве «лица, обеспечивающего режим командировки», капитан Санчес. Орландо Санчес... Запись внесена вами. А за Орландо Санчеса можете поручиться не только вы. Я его неплохо знал задолго до перевода в ваш департамент. Ненавидит мафию — у него сын погиб на дежурстве — еще не успев доучиться в академии управления расследований... Кроме того — безупречно честен. Так что «старина Эберхардт» не подпадает под критерий «бесконтрольно перемещавшихся». Никак не подпадает...
— Что ж, вы лучше ориентируетесь в моих кадровых проблемах, чем я — в ваших, — усмехнулся подполковник. — Принимаю «отставку» дока Кульбаха. Итак... С кого из оставшихся шести начнем?
Первым из «оставшихся шести» оказался Поль Камингс, специальный агент в звании лейтенанта. Молчаливый ассистент ввел его в кабинет, что располагался за дверью без таблички и, не говоря ни слова, отоварил комплектом датчиков — необходимым атрибутом для дачи показаний «Особой межведомственной следственной комиссии Директората Федерации». Сделав свое дело, ассистент так же молча удалился. Происходящее за безымянной дверью не терпело свидетелей.
Допрашивать
— Ваше мнение? — осведомился Блант, когда дверь кабинета закрылась за аккуратно подстриженным худощавым блондином.
— Имеет значение только ваше... — отозвался Гвидо, несколько рассеянно поигрывая карандашом. — Я слишком долго работал с этим человеком и почти всегда оставался о нем самого лучшего мнения. Ни малейших подозрений. Было бы обидно обмануться в нем...
— Как вы обманулись в человеке по фамилии Фальк? — невинно поинтересовался Блант.
Уж он-то знал, насколько это было обидно Гвидо, так и оставшемуся в результате проявленной доверчивости трубить подполковником на полковничьей должности в дыре, которая, по идее, должна была стать всего лишь краткосрочной промежуточной инстанцией на стремительном пути к уже готовому для него креслу в одном из министерств Метрополии.
Гвидо вздохнул.
— Не стоило мне делать ставку на человека с философским складом ума. От них — жди подвоха... Но Камингс — не из того теста...
— Да. Пожалуй — да, — честно признал главный контршпион. — Ответы он дал четкие и конкретные. Хорошо проверяемые. За те несколько часов, за которые он не смог полностью отчитаться, не отчитался бы ни один нормальный индивидуум. Учитывая бардак, который творится на нашей с вами подотчетной планетке... Да его и не могли бы обработать за эти часы. Его не на чем подцепить — в смысле шантажа...
— Да и по роду своих заданий Поль на мафию не выходил и выходить не мог, — как-то хмуро подтвердил Гвидо. — Работал исключительно в среде высшего офицерства. Правда, и среди этого народца встречаются экземпляры... Склонные приторговывать оружием, к примеру. Но этим у меня занимался другой человечек... Он и сейчас там — на поверхности.
— Психохимическое и гипнотестирование Камингс, как и все спецагенты, проходит регулярно и с блеском, — констатировал Блант, небрежно вороша бумаги. — Наводящие вопросы о талисманах — никакой реакции. Лобовые фальш-вопросы — чисто профессиональное понимание... Ему и самому приходится провоцировать партнеров. Система детекции психофизиологического состояния — мимо. Система чтения латентной речи — мимо. Все мимо. Вызывайте следующего.
Несмотря на относительно бодрый тон обсуждения, оба они — и Блант и Дель Рей — ощущали себя неважно. С чисто теоретической точки зрения «Кротом» мог оказаться любой из подозреваемых — и первый и шестой. Но психологически выбывание одного — как на грех, самого первого — из круга подозреваемых всегда напрягает, как потеря еще одного запасного выхода.
Всегда лучше, если за очередным «кандидатом» тянется мохнатый хвост неуточненного и непроверяемого. Это оставляет надежду. Если все шестеро, попавших под подозрение, убедительно докажут свою чистоту, то последует кошмар: работа с каждым из них на все новом и новом уровне накала, допросы ночные и перекрестные, шантаж и «шитье» дела... Потому что отступать нельзя.
Крот — это самое плохое, что может приключиться с таким вот отдаленным филиалом разведслужб Федерации. Мало того, даже при успешном его — Крота — выявлении, задержании и потрошении на доверие Центра рассчитывать надолго не приходится. Но мерзкое подземное создание может и не попасться. Или попасться, скажем так, — с натяжкой. Уйти из-под носа следствия в бега. Пустить себе пулю в лоб, а то и хуже — доказать свою невиновность. Тогда филиальчику конец! Расформирование с последующим произрастанием всех без исключения сотрудников — вплоть до последнего программиста — в дырах вроде Нью-Ориноко. Это в том случае, если Крот не завязан на кого повыше там, в Метрополии. Вот тогда могут произойти страшные вещи.