Диггер по прозвищу Жгут (Нечто)
Шрифт:
— Иди домой, — голос Алекса дрогнул.
— Лешка, пожалуйста, — девушка чуть ли не плакала. — Я сегодня сон нехороший видела… Нам… тебе нельзя идти! Я прошу тебя, хочешь, я на колени встану?!
Официанты уже бросали на их столик заинтересованные взгляды.
Алекс покраснел и поднялся из-за стола.
— Гюрза, я позвоню вечером. Пошли, — он взял за руку Нелли. Та несколько секунд сидела неподвижно, затем вздохнула и покорно поплелась за Алексом, вытирая с глаз потекшую тушь.
— Чего это с ней? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Жуля. Он с наслаждением
— Я, наоборот, соскучился, — продолжал Жуля. — Кулаки уже нежными стали… как щечки у той чиксы, — он снова окинул плотоядным взглядом упругую попку молоденькой официантки.
— Ладно, по домам, — сказал Гюрза, видя, что взгляд Жули уже затуманился. — А тебе нужно выспаться, — добавил он.
— Вы идите, а я посижу тут, — заявил Жуля, развалясь на стуле.
Собрание было окончено.
32
Они шли уже почти двадцать минут, но конца и края свалки не виделось. Она была ОГРОМНА. Как несколько футбольных полей, скроенных портным-великаном. Рост никогда не думал, что от человека может быть столько отходов. Над мусором с мерзким жужжанием вились жирные мухи, под ногами шныряли крысы с толстыми спинами, мелькая грязно-розовыми хвостами. Некоторые особи достигали размеров взрослого котенка, таких крупных Рост видел впервые. Кое-где слабо дымились тлеющие отбросы. Букет всевозможных запахов, присущий любой помойке, поначалу вызывал у Роста тошноту, но постепенно он привыкал. Ему придетсяк этому привыкнуть, если он хочет выжить.
— А ты кем работал-то? — между делом поинтересовался Витек.
— Да так, — неопределенно ответил Рост. — На заводе одном… слесарем.
— Слесарем? — оживился Витек, и глаза его заискрились. — Че за завод?
Рост понял, что сморозил глупость — он не знал ни одного завода в Москве, как, собственно, и слесарное дело.
— А ты что так интересуешься? — с агрессивной ноткой в голосе спросил он. — Уж не в мусарне сам раньше работал, а?
— Не, Ген, не в мусарне, — не стал настаивать на расспросах Витек. Видимо, вспомнил, как Рост разделался с одним из нападавших. — Я сам в прошлом слесарь-турбинист. Очень хорошо турбинное дело знаю. Это тебе не какое-нибудь говно.
Разговаривая, они спустились вниз и зашли в небольшой подлесок. Пройдя метров пятьдесят, вышли к небольшой покосившейся хибаре, напоминавшей ангар. Строение было покрыто облезлой краской болотного цвета и зияло щелями от вырванных досок, некоторые из них наспех заколочены кусками грязной фанеры, выбитые окна обтянуты мутным полиэтиленом. На расшатанной двери пришпилен рекламный проспект, гласивший: «ГОРЯЧАЯ ПИЦЦА, ДОСТАВКА БЕСПЛАТНО». В нескольких шагах от постройки дымился костерок, вокруг которого были разбросаны пустые консервные банки. Рядом крутился рыжий котенок, выискивая съестное.
— У тебя бабки есть? — неожиданно спросил Витек. И хотя тон бомжа был нейтрален, даже миролюбивый, вопрос Росту не понравился.
— А что? — спросил он беспечно. —
— Так, — лицо Витька стало кислым, словно он уже жалел, что спросил. — Говна всякого закупить…
— Говна не надо, — решительно сказал Рост. — Я понял, о чем ты… не дрейфь, на шее сидеть не собираюсь. Вот, на общак, — с этими словами он достал из кармана тысячную купюру.
Зрачки Витька расширились, как если бы Рост выудил из кармана говорящего бегемота.
— Ух, погудим, — он радостно потер шершавые ладони, но Рост строго заметил:
— Имей в виду, все на водку не тратить.
— Да уж ясное дело, — Витек не отрывал глаз от вожделенной зеленой купюры, которая выглядела неправдоподобно в этом захолустье.
— Так, теперь слухай сюда, — когда «тысяча» перекочевала в задрипанный карман Витька, он заметно приосанился. Ни дать ни взять фон-барон. — Здесь нас шесть штук, вместе с тобой семь. Живем вот в этом доме. Я за главного, но у нас все равны.
Дверь так называемого дома со скрипом отворилась, и наружу показалась всклокоченная голова с заспанным лицом.
— Э, че там? Кто к нам пришел, Дед Мороз? Борода из стекловаты, пидарас горбатый?
— Пошли, — Витек ткнул в бок Роста, случайно попав в раненое место, и тому стоило большой выдержки, чтобы не вскрикнуть. Внутри было сумрачно и прохладно. Спертый воздух, в котором смешалась вонь от грязных человеческих тел, каких-то объедков и мочи, — все это вызывало тошноту. Стены хижины испещрены десятками серебристых дорожек. Позже Рост догадался, что это следы от улиток и слизней. Когда глаза молодого человека привыкли к полумраку, он разглядел внутреннее «убранство» своего будущего жилья. Из мебели было всего две железные кровати, тускло поблескивающие местами, куда до них не добралась ржавчина, и старый стол на трех ножках (вместо четвертой стояла аккуратная стопка кирпичей). Прямо на земле валялись драные матрацы с вылезшей ватой, на них — скомканные одеяла. Н-да-а… Цыганский табор на привале, наверное, выглядит чище.
Витек, увидев появившееся на лице Роста брезгливое выражение, картинно развел руками:
— Ген, а че ты ждал-то? Трехместный номер с джакузи и сок, этот… как его… ананасовый? — он хрипло засмеялся. Ему вторил другой обитатель хибары, представлявший собой чрезвычайно тощего молодого человека, одетого в тельняшку. У него было болезненное лицо с темными кругами под глазами. Он все время чесался.
— Это Дрюня, — представил худого юношу Витек. — Он это… малость того.
— Я уже понял, — сказал Рост, на всякий случай решив держаться подальше от этого Дрюни. Он присел на краешек кровати.
— Че зыришь? — задиристо спросил его Дрюня, смешно подпрыгивая на одной ноге. — В штаны напузыришь, — словно некую тайну поведал он, наклоняясь к уху Роста.
— Замечательно. Слушай, Витек, — сказал Рост. — Я, на самом деле, ненадолго тут. Мне максимум неделю перекантоваться, и все, так что ты не особенно напрягайся.
— А я не напрягаюсь, — широко улыбнулся Витек, показав темные, прокуренные зубы. — Живи сколько надо. Только тебе придется постель собрать, не на говне же спать.