Дикарь. Любовь вопреки
Шрифт:
Присаживаюсь на корточки перед мамой, заглядываю в мокрое от слёз лицо.
— Прости, пожалуйста, — она торопливо вытирает щеки. — Ты не должна видеть такое.
— Мамуль, — беру её руки в свои, ловлю взгляд. — Ты хочешь, чтобы завтра я пошла с Вагнером?
— Доча, решать можешь только ты…
— Я пойду, — широко улыбаюсь ей. — Мы как раз только что договорились об этом.
Глава 17
Смотрю на своё отражение в зеркале и завершаю макияж нюдовым
Правильно пользоваться косметикой я научилась давно. Для гимнастики яркий мэйкап — это часть образа, который включён в программу с самого детства. Но в обычной жизни он неуместен. Поэтому я всегда выбираю сдержанные оттенки. Делаю так, чтобы моё лицо выглядело естественно. Лишь немного акцента на глаза и губы.
Откладываю тюбик с блеском в сторону и в который раз делаю глубокий успокаивающих вдох.
Предстоящая вылазка с Вагнером ощущается мной как очередной выход на ковёр. Сердце выбивает барабанную дробь, ладони потеют. Но я понимаю, что сделать это необходимо. Поэтому собираю всю свою волю в кулак, как делала это сотни раз, и готовлюсь к любым неожиданностям.
Непредвиденные ситуации с чемпионом — обычное дело.
Чего только стоит поступивший с утра звонок от абонента «Мой красавчик», который сбил меня с толку.
Но потом выяснилось, что это Вагнер так записал себя в моей телефонной книжке. Естественно я сразу же переименовала его на «Дикарь»!
Отхожу от зеркала, бросая взгляд на часы. Семь ноль-ноль. Я готова.
Макияж, чёрное платье на тонких бретельках и, конечно же, шпильки. Высокие каблуки — это моя любовь, и ходить на них мне очень легко. Всегда с удовольствием надеваю такую обувь на мероприятия.
Тишину нарушает трель дверного звонка, и я иду открывать.
С каждым шагом меня захлестывает всё большее волнение. Но отступать некуда. Никто меня за язык не тянул, когда я обещала маме «повеселиться».
Открываю входную дверь и застываю при виде огромного букета роз в руках Вагнера.
Растеряно смотрю на парня, тут же задыхаясь от смущения. Потому что чёрный обжигающий взгляд уже скользит по моему телу, вызывая желание прикрыться руками.
— Ножки зачёт, — криво усмехается. — Кажется, у меня появился новый фетиш.
Замечаю, что он сам одет в джинсы, белую футболку и пиджак. И ему очень даже идёт такой стиль.
— Перестань, пожалуйста, — краснею и от этого хмурюсь.
— Ладно, не дуйся, — подходит ближе. — Держи, — вручает мне цветы. — Закидывай в воду, и погнали.
Но я не тороплюсь избавляться от букета. Смотрю на крупные ярко-красные бутоны и, не удержавшись, подношу их к лицу, вдыхаю нежный аромат. На моих губах непроизвольно появляется улыбка. Ведь мне ещё никто не дарил таких красивых цветов.
— Спасибо, — тихо благодарю, бросая на парня взгляд из-под ресниц. — Красивый букет.
Иду в кухню, чтобы поставить розы в воду. Затем быстро возвращаюсь
Когда мы выходим на улицу вижу, что возле подъезда стоит большая тонированная машина. Вагнер ведёт меня к ней и открывает дверь заднего сиденья. Замечаю за рулём водителя.
— Поехали, Сань, — кидает ему парень, усаживаясь рядом со мной.
Сам же смотрит на меня. Медленно ведёт взгляд вниз и останавливается на выглядывающей из-под плаща коленке. Его брови тут же хмурятся. И я сразу понимаю из-за чего.
Резко дёргаюсь, стремясь побыстрее прикрыть своё уродство. Но сильная ладонь перехватывает запястье, отводит в сторону.
Пальцы касаются тонких, как ниточки, рубцов. Движения осторожные, еле ощутимые. Но меня всё равно начинает трясти, словно в лихорадке.
Я стыжусь этих шрамов. Издалека их практически не видно, а вот вблизи они смотрятся отвратительно. Ненавижу их.
— Ну что? — с вызовом вздёргиваю подбородок. — Нравлюсь такая?
Наша глаза встречаются. Вагнер хмурится сильнее.
— Такая нравишься ещё больше.
— Врешь, — прищуриваюсь. — Это уродство не может нравиться.
— Не называй это уродством.
Отбрасываю его руку и закрываю колено тканью. Отворачиваюсь к окну, чтобы не показывать своё смятение.
Мне плевать, что мажор может посчитать меня некрасивой.
Плевать! Плевать! Плевать!
— У меня тоже есть шрам, — сообщает зачем-то. — Года в четыре собака укусила.
Бросаю на спортсмена подозрительный взгляд.
— Что? — усмехается. — Я серьезно.
— Мужчину украшают шрамы, — равнодушно жму плечами.
— Даже на заднице?
В этот момент до меня доходит суть полученной информации. Вижу, что парень еле сдерживает смех, и вдруг понимаю, что тоже начинаю смеяться. Краем уха замечаю, что водитель присоединяется к нашему хохоту, на что Вагнер реагирует с наигранной строгостью:
— Саня, не вздумай никому растрепать! Это разрушит мою репутацию!
— Да мне всё равно никто не поверит, — смеясь, отвечает мужчина.
В итоге остаток дороги я совсем не чувствую напряжения и скованности, потому что тишина то и дело нарушается шутками и смешками. А когда мы добираемся до места, мне не хочется покидать салон и терять создавшуюся в нем атмосферу.
Но когда я случайно бросаю беглый взгляд сквозь тонированные стекла автомобиля, меня резко охватывает неконтролируемая паника. Потому что там, снаружи у входа в здание я вижу огромную толпу людей с камерами и фотоаппаратами.
— Это всего лишь журналисты, — сообщает спортсмен ровным тоном. — Не нервничай.
Он распахивает дверь машины со своей стороны, и я даже не успеваю морально подготовиться, когда оказываюсь вытянута в самую гущу гомона и вспышек фотокамер.
— …Данис, как долго ты планируешь пробыть в городе?