Дикарь
Шрифт:
— Угомонись, — всё так же спокойно произнёс Дикарь и буквально отодрал мои руки от своего пиджака. — Прекрати истерику свою блядскую и марш в машину, пока я не выдрал тебя на глазах общественности.
Я могла бы ответить что-то еще и это «что-то» вряд ли носило цензурный характер, но вместо этого, мои пальцы просто сцепились в замок, а ноги повели к выходу. У меня не было желания подчиняться этому человеку, даже наоборот — хотелось противиться, специально протестовать, чтобы… Чтобы что? Доказать? А что именно? Ну, наверное, хотя бы то, что я не вещь, как выразился Дикарь. Хозяйская вещь…
Водитель открыл для меня дверь Гелика. Взобраться на каблуках, да еще и в платье оказалось не совсем уж лёгкой задачей, но я кое-как с ней справилась. В салоне пахло кожей, сигаретами и мужским одеколоном. Не скажу, что это прям жутко приятная смесь ароматов, но она меня вдруг сильно взбудоражила.
Нормально усесться у меня не получалось, потому что между ног неприятно саднило после секса в туалетной кабинке. Это что же получается, я всегда буду себя так чувствовать после близости с мужчиной? Как-то совсем несправедливо получается: мужчинам всё, в том числе и сексуальное удовольствие, а женщинам что? Ничего, по сути.
Водитель Дикаря не спешил садиться в машину. Он стояла неподалёку, повернувшись лицом к парадному входу в клуб. Ждал. А я ждала вместе с ним. Страх циркулировал в моих венах. От него можно было кое-как отгородиться только, если задуматься о чем-нибудь другом, но потом-то всё равно возвращаешься к исходной точке. Наверное, мой страх вызван той силой, которой наделен Дикарь. Я не чувствую себя рядом с ним в безопасности и это пугает. Этот человек чем-то и привлекает меня, но и в то же время отталкивает. Неоднозначность. Неизвестность. Всё это меня настораживало и вынуждало ощущать страх.
Внезапно возникла массивная фигура Дикаря. Он что-то сказал водителю, затем сам открыл дверь и селя рядом со мной. Я отползла в другой конец и немного поморщилась от новой пусть и слабой вспышки дискомфорта. Дикарь глянул на меня, но ничего не сказал. Отвернулся.
— В апартаменты, — скомандовал он своему водителю.
На языке так и кололся вопрос по поводу того, что же всё-таки случилось с тем несчастным Колей. Я его не защищала, но и не хотела, чтобы у него возникли какие-то серьезные проблемы. Интуиция подсказала, что пока рано для всех этих расспросов. Нужно подождать и увидеть, как именно дела будут разворачиваться дальше. Поэтому я затаилась и, кажется, старалась дышать как можно тише.
Дикарь на протяжении всего пути не обращал на меня никакого внимания. Меня даже немного поразило его это умение — вот так просто абстрагироваться от чего- или кого-либо. Но так было даже легче. Я в такие моменты не ощущала себя прижатой к асфальту одним только взглядом хищных, варварских глаз.
Через некоторое время Гелик остановился уже у знакомого жилого комплекса. Этот факт неожиданно меня обрадовал. Всё-таки, когда обстановка немного тебе понятная, проще справляться с эмоциями. Водитель открыл для меня дверцу, я чуть не вывалилась из машины,
— До завтра свободен, — заявил Дикарь и двинулся твёрдым уверенным шагом в сторону подъезда, мне ничего не оставалось, кроме как пойти вслед за ним.
Холл, коморка консьержки, лифты. Когда мы зашли внутрь, я поступила по такому же принципу, как и в машине — отошла в самый дальний угол. Дикарь смотрел исключительно перед собой, спрятав одну руку в кармане брюк, а в другой держа кожаный дипломат. Взгляд даже сбоку кажется суровым, брови сдвинуты, а челюсти плотно сжаты. Лоб высокий, украшенный несколькими вертикальными морщинками. Ну ей-богу Дикарь!
Лифт приглушенно пискнул, створки бесшумно открылись. Мы вышли. Несколько секунд у входной двери, затем порог и я с наслаждением избавилась от туфель. Нет-нет, всё-таки лучшая в мире обувь — это кроссы. Всё остальное — дерьмо полное.
Дикарь молча включил свет и не разуваясь прошел вглубь апартаментов. Ну да… Это же не он потом убирается здесь и полы драит. Снова захотелось ему в коленку ударить, чтобы не был таким мерзким. Чужой труд уважать надо, даже если ты за него платишь.
Я зависла в прихожей, не зная, что мне делать дальше. Идти? Стоять? Блин, чувствую себя какой-то собачонкой.
— Подойди, — вдруг приказал Дикарь своим низким уверенным голосом, будто почувствовав мое колебание.
Сжав руки в кулаки от напряжения, я подошла и остановилась в нескольких шагах от него, вперив взгляд в широкую спину.
— С этого момента и до того времени, когда я посчитаю нужным, будешь находиться при мне, раз уж твоя сочная задница не может жить без приключений, — ни намёка на шутку или запугивание, просто озвучивание, вынесенного в одностороннем порядке, вердикта.
— Что? — буквально окаменев от шока, смешенного с возмущением, спросила я, сверля распахнутым взглядом точку в широкой спине, расположенную прямо по центру между лопаток.
— Что слышала, — Дикарь ленивым движением руки ослабил узел галстука и небрежно сняв пиджак, бросил его в кресло.
— Я не собираюсь вам подчиняться, понятно?! — мной внезапно овладела ярость, она вспыхнула ярко-красной вспышкой, окатив с ног до головы горячей волной. От возмущения распирало грудь.
Развернувшись на пятках, я быстро вернулась в коридор, схватила туфли и хотела уже выйти, совсем забыв о том, что из этих апартаментов так просто не выбраться.
Дикарь уселся в кресло и закинул ноги на журнальный столик. Потянулся, а затем удобно откинулся на мягкую широкую спину. Я поджала губы, но с места не сдвинулась.
— Сядь и перестань брыкаться. Хуже будет, — в голосе ощущалась насмешка, которую вот так с ходу сразу и не распознаешь.
Ярость продолжала кровавым пятном расползаться по всему моему телу, пульсируя где-то по центру груди. Швырнув туфли, я вернулась в гостиную, но садиться не спешила. Спокойствие и некая ленивая расслабленность Дикаря вдруг так взбесили меня, что неожиданно захотелось врезать ему. Наверное, если бы я была окончательно поехавшая головой, то именно это и сделала, но всё-таки инстинкт самосохранения остановил от опрометчивого поступка.