Дикарь
Шрифт:
Благословения ли?
Верховный и жертвенное мясо пробовал до крайности редко, когда уж вовсе не выходило избежать этого. А теперь он выпил кровь.
Человеческую.
И выпил бы еще, если бы ему поднесли. И… и будет теперь искать крови, как… как кто?
— Я вижу ужас в твоих глазах, — маска смежила веки. — Люди не меняются. Оно и к лучшему.
Запах дурманил.
А взгляд всецело был прикован к этой, к новой чаше.
— Ты нашел мою дочь?
— Нет, — Верховный склонил голову. — Я получил письмо. Люди пересекли границы владений.
Верховный сжался, ожидая вспышку ярости, но Император чуть склонил голову, будто прислушиваясь к кому-то незримому, к тому, кто стоял за спиной.
— Хорошо, — сказал он все же.
За спиной стоял лишь раб с опахалом.
— Время еще есть.
Выдохнуть получилось.
А Император коснулся губами кубка. И золото потемнело, словно именно оно впитывало кровь. Где её берут? У кого?
И кто знает о том?
Вряд ли многие. Маска разумна. И не стала бы смущать умы людей.
— Но мало. Первая звезда, как мне сказали, сорвалась с небосвода. Нам следует поспешить.
— Отправить еще один отряд?
— Нет, — Император покачал головой. — Твои жрецы следят за небом?
— Вне всяких сомнений.
И карты обновляются каждую ночь, чтобы отправиться в великое хранилище, куда стоит наведаться и самому Верховному.
— Хорошо. Пусть соберут женщин.
— Каких? — переход был довольно резок, а тон изменился. Теперь Император говорил сухо.
— Тех, в ком есть кровь моих детей. Тебе передадут список. Мне и вправду стоит озаботиться восстановлением утраченного, ибо нынешнее вместилище силы моей столь слабо, что едва ли сумеет продержаться больше дюжины лет. А стало быть, нам нужно искать новое.
Верховный промолчал.
— Пусть те, чьи имена упомянуты в списке, явятся ко двору. Сообщи о высокой чести. И объяви, что на исходе месяца Звенящей листвы я буду играть свадьбу. Свадьбы.
Уточнение было не лишним.
— Благословенная кровь не должна иссякнуть, ибо солнце вот-вот достигнет края небес, а мир окажется на краю гибели.
Маска прикрыла глаза и махнула рукой.
— Иди.
Верховный не заставил повторять дважды. И уже, оказавшись по ту сторону дверей, сумел смирить дрожь, что сотрясала все его тела. Во рту остался привкус крови.
На душе — смятение.
И странное чувство, что он совершил ошибку. Но… когда?
Он возвращался к себе, уже не пытаясь совладать с дрожью, что сотрясала слабое ничтожно тело его. И шел быстро, пожалуй, слишком быстро, ибо люди, что встречались на пути Верховного, спешили отступить. Они прижимались к стенам, не смея заступать дорогу, и Верховный чувствовал их страх.
Почему?
Почему они боятся его? Этот вопрос бился в висках, но ответа Верховный не находил. И лишь оказавшись в собственных покоях, Верховный сумел кое-как справиться с обуревавшими его эмоциями.
— Господин? — раб возник словно из-под земли. — Господин, маг-целитель нижайше просит о встрече с вами.
— Хорошо, —
Рука вдруг окаменела, от локтя до кончиков пальцев. Она сделалась тяжела, словно и вправду была отлита из золота. и сердце, не способное справиться с этой тяжестью, заныло, засбоило.
Почудилось, что вот-вот он умрет.
И с этим чувством вернулся страх. Не сейчас. Не здесь. Не…
Онемение схлынуло. И сердце застучало вновь ровно. Спокойно. И пальцы зашевелились, но страх никуда не делся. Он, этот страх, остался там, в душе, в самой глубине печени. И Верховный с тоской подумал, что ему стоило бы умереть.
Там, в подземельях.
А теперь он не сумеет.
Он поднес руку к глазам, и пальцы дрогнули. Показалось, что еще немного и она, изуродованная золотом, вцепится ему в глотку.
Может, и вправду вцепится.
Маг явился ближе к вечеру. Он стал еще более худым и вид имел донельзя болезненный. Но Верховный чуял заключенную в этом уродливом теле силу. И сила манила. Сила представлялась почти столь же сладкой, как и кровь.
— Доброго вечера, — маг поклонился, стараясь быть почтительным. И Верховный ответил улыбкой.
— Он стал еще добрее, ибо ничто не украшает вечер так же, как добрый гость.
— Благодарю, — маг опустился на низкий стул.
— С тех пор, как дорогой наш друг покинул нас, отправившись навстречу своей госпоже, я испытываю печаль. И желаю, чтобы путь его был легок.
— Как и все мы, — маг пошевелил губами. Он явно хотел задать вопрос, однако не решался. И нервничал. Руки его, пальцы его пребывали в постоянном движении, в чем вновь же виделся признак беспокойства. Лоб прорезали морщины. Щеки чуть обвисли. А в глазах читалась усталость. — Куда на самом деле он уехал?
И прежде чем Верховный соизволил дать ответ, маг встал.
— Простите, но я должен понимать, что происходит. То я получаю письмо, в котором наш господин изволит гневаться. То сообщение, что господин скончался, а сын его более не видит смысла продолжать сотрудничество. Однако и приказа возвращаться нет!
Он взмахнул руками.
— Извините.
— Ничего.
— Я обыкновенный целитель. Не самый худший, но и не лучший. Я происхожу из тех, кого боги одарили лишь в первом поколении, но благодаря милости рода Ульграх я достиг многого. Но теперь я пребываю в растерянности!
— Чем я могу помочь?
— Ирграма велено убить. Но тот, кто приказал, не имеет права отдавать этот приказ. Тем паче, что он сам скончался.
— Случается.
— Именно. И я не сумел определить причину его смерти. А это… весьма необычно. Все здесь весьма необычно. Поймите, я не хочу ни с кем воевать! Я хочу жить. Просто жить. Заниматься любимым делом. Помогать людям. Разным людям. Я пишу труд о болезнях сердца, который, как мне представляется, будет интересен не только магам, но и обыкновенным врачевателям.