Дикарь
Шрифт:
Один за другим появлялись органы.
Вот печень. Крупная и вновь же черная, словно обожженная. Маг мнет её, раздвигает лопасти и хмурится. Но чем он недоволен — не понять.
Почки. Два скукоженных иссохших яблока на тонких нитях сосуда.
Сердце наоборот разбухшее и будто плесенью покрытое.
Желудок.
Кишки.
Кишки бесконечны. Маг ощупывает их осторожно, без спешки, и вновь же бормочет что-то под нос. А девушка лежит. Она по-прежнему прекрасна, если смотреть на лицо. Ниже, туда где зияла распахнутая пропасть живота, Верховный старался
Все это длилось.
И длилось.
И в какой-то момент Верховный утратил чувство времени. Он будто замер здесь и сейчас, на неудобном стуле, приобняв потяжелевшую золотую руку.
— Это все весьма…, — маг заговорил первым. Он склонился над телом, пристально вглядываясь в лицо девушки. И вдруг показалось, что вот сейчас он её поцелует. Мысль была до того странной и отвратительной, что Верховный скривился. — Знаете, никогда подобного не видел. А мне случалось работать не только в лабораториях.
Маг надавил на глазные яблоки.
— Я видел, как действуют проклятья, как разрушают плоть огонь или яд, сталь, холод. Болезни. Вот здесь весьма похоже. Да. Определенно. В ней словно собрались все известные болезни разом. Посмотрите. Истончившиеся кости. Иссохшие мышцы. Сухожилия закостенели, и это не оттого, что она мертва.
Маг приподнял мертвую руку.
— Ее печень изъедена опухолями, как и почки, и желудок. Её кишечник словно пожрал сам себя. Её кровь… я вовсе не уверен, что это кровь. А на тонком уровне складывается ощущение, словно бы… словно бы её выпили! Не в физическом смысле слова, ибо телесные жидкости остались на месте. Но… как бы это… — он взмахнул рукой.
— Я понимаю, — Верховный и вправду понял.
И поднялся, пусть снова стало тяжело двигаться.
— Вы сможете осмотреть еще одно тело? — поинтересовался он. — Сравнить?
— К-конечно, — маг вытер руки тряпицей. — А где оно?
— Сейчас будет.
Раба, которого Верховный отобрал заранее — крепкого полного сил мужчину — привели в комнату. Увидев останки, тот побледнел и рухнул на колени, но это единственное, что успел он сделать.
— Не бойся, — сказал Верховный столь мягко, сколь это было возможно. И золотые пальцы коснулись обритого лба. — Боли не будет. Я обещаю.
И слово он сдержал.
Его жертвы и вправду не испытывали боли. Это Верховный научился чувствовать. И даже обрадовался, потому как смерть смертью, а напрасных мучений он никогда не одобрял.
К чести мага, тот не проронил ни звука, и лишь когда раб испустил последний вздох, сказал:
— Это и вправду очень и очень необычно.
Верховный чуть склонил голову и отступил, позволяя магу подойти к телу. Тот же, невзирая на кажущуюся худобу, поднял его и уложил на стол, слегка потеснив мертвую девушку.
Много времени вскрытие не заняло.
— Пожалуй, — задумчиво произнес маг несколькими часам позже. — Пожалуй, я могу с уверенностью заявить одно. Этот мужчина стал жертвой той же силы, что и женщина. Взгляните.
Он поднял печень, которая была больше первой, но также черна.
— Те же язвы, те же очаги мертвой плоти. Его кости ко всему сделались тонкими.
— Нет.
— И я не вижу признаков. Да… но вы мне объясните?
— Скорее уж, — Верховный сумел выдавить улыбку. Выпитая сила растекалась по телу, давая иллюзию не только жизни, но и молодости. — Скорее мне потребуется ваша помощь, чтобы самому понять, с чем мы имеем дело.
Он пошевелил пальцами.
И подумал, что совсем скоро золото доберется до локтя. А потом и выше. И… и когда он, Верховный, весь превратиться в золотого человека?
Что с ним станет?
А с императором, который, возможно, уже стал кем-то, кого вовсе человеком нельзя назвать. И как быть?
— Вы… — маг облизал пересохшие губы. — Ирграм говорил, что у вас имеются книги древних. Я могу на них взглянуть? Не то, чтобы я уверен, но… опыт показывает, что любая мало-мальски серьезная дрянь, уж извините, происходит оттуда. И быть может, нам удасться найти упоминания.
И способ защиты.
Было бы неплохо.
Глава 52
Человеческий город встретил суетой и обычной вонью. Над сточными канавами роились мухи. Что-то гнило, что-то горело, источая смрад едва ли не больший, чем исходил от рва. Ирграм поморщился и извлек из кошеля склянку с воском. Пропитанный розовым маслом, тот позволял немного сгладить отвратные запахи города.
Суета.
Узкие ворота. Стража, которая не столько следит за порядком, сколько собирает мзду. Сцепившиеся телеги. Тявкающая собачонка, что забилась куда-то под днище. Ругань.
Вонь.
Монеты падают в протянутую ладонь. И стражник привычно убирает их в сумку, машет рукой, мол, проезжайте.
В городе не легче.
Эта теснота, эта бестолковость, запахи и люди, которых слишком много, раздражают несказанно. Но постоялый двор находится быстро.
— Тут остановимся, — Ирграм спешивается первым и мелькает мысль, что в кои-то веки он не обуза. Его спутники не сказать, чтобы вовсе растеряны, для этого нужно что-то больше, чем мелкий городишко, скорее уж чувствуется, до чего непривычно им здесь. — Я прогуляюсь на рынок, узнаю, кто заверяет сделки. И были ли караваны. И если были, то на рынке можно узнать, куда ушли и когда.
Он потер лоб.
— Город не так велик. И девочку наверняка запомнили бы.
Жарко.
Солнце, разбиваясь о крыши, все одно палит. Каменные стены вбирают жар, отчего на улицах становится совсем уж невыносимо.
— Мне было бы интересно посмотреть на ваш город, — жрец кинул поводья одному из мальчишек, что вились во дворе, поджидая гостей. — Если вы не возражаете.
Вряд ли возражения Ирграма нашли бы понимание. Поэтому он склонил голову:
— Буду рад.
Помимо жреца сопровождать вызвались еще двое, что, безусловно, было лишним, ибо в подобном городишке вряд ли бы нашелся безумец, рискнувший бросить вызов магу. Но с другой стороны, отчего бы и нет.