Дикари Ойкумены.Трилогия
Шрифт:
– Каково состояние моего сына?
Голос инспектора звучал ровно и невыразительно. Гракх чувствовал, каких усилий это стоит Мамерку Эмилию.
– Доктор Туллий утверждает, что непосредственной опасности для жизни вашего сына нет. Потребуется курс псиреабилитации, в том числе медикаментозной. Доктор надеется, что в итоге здоровье вашего сына полностью восстановится.
– Полностью?
Катилинаотец позволил себе приподнять левую бровь.
– Так говорит врач. Я не медик, могу лишь передать его слова. Надеюсь,
Приставку «генеральный» Гракх опустил для краткости.
– Мы оба знаем, чья это вина, господин легат. По уставу вы отвечаете за вверенных вам курсантов. Но настоящий виновник – не вы.
«Руку даю на отсечение: он служил в армии», – уверился Гракх. Приставку «дисциплинар» Катилинастарший тоже опустил: для краткости или с намеком. Дисциплинка у вас, господин легат…
– Вы говорите о курсанте Тумидусе?
– Ровно наполовину. Мой сын виновен не меньше.
Уважаю, подумал Гракх. Сведи нас судьба при иных обстоятельствах…
– Но пострадал в итоге ваш сын, а не курсант Тумидус.
– Окажись клеймо Гнея сильнее, в лазарете лежал бы его противник. А моего сына ждал бы трибунал. Я верно понимаю ситуацию?
– Да, господин инспектор.
– Позвольте один приватный вопрос, господин легат. Вы успели сообщить об этом… инциденте своему начальству?
Гракх не обязан был отвечать. Это его, Гракха, дело. Пусть не личное – дело училища, дело вооруженных сил Помпилии, – но никак не отца пострадавшего, кем бы оный отец ни являлся. Но Гракх попрежнему терзался виной. Муки усугубляла неожиданная симпатия к человеку по ту сторону гиперрамки. В конце концов, это ведь не военная тайна?
– Нет, господин инспектор. Я еще никому не успел сообщить.
– В таком случае у меня к вам убедительная просьба. Оформите все так, будто никакой дуэли не было.
– Простите, не понял?
– Думаю, вы тоже не заинтересованы в огласке. Дуэль на клеймах – серьезное ЧП. Вас и других офицеров училища ждут крупные неприятности. А если курсант угодил в лазарет не в результате дуэли, а в результате, скажем, шокового потрясения, случившегося в увольнении… Вам ясна моя мысль?
– Кажется, да…
«Не хочет выносить сор из избы. Изза сына. Если делу дадут официальный ход – будет разбирательство, трибунал, приговор… В курсе дела по долгу службы окажутся десятки людей. Ктонибудь проболтается, пойдут слухи. За них ухватятся репортеры. О шакалы! – им только дай ниточку! В итоге – скандал, позор. „Отпрыск знатной семьи едва не был заклеймен на дуэли! Лишь благодаря великодушию его противника он не стал рабом! В данный момент Катилинамладший непригоден к армейской службе, проходит курс реабилитации.
– Хорошо. – Генеральный инспектор кивнул. – Я вижу, вы разумный человек. Кто знает о реальных подробностях случившегося?
– Я. Практически все офицеры. Врач.
– Кто еще?
– Оба… мм… дуэлянта. Их секунданты. Кажется, все.
– Секунданты из курсантов?
– Да.
– Они не проболтаются?
– Я отправил их на «губу». Они ни с кем не успели переговорить после возвращения. Уверен, моего внушения будет достаточно.
– Офицеры? Врач?
– Вы сами сказали: ЧП не в наших интересах. Они будут молчать.
Гракх умел быстро принимать решения.
– Очень хорошо. Поговорите с ними. В первую очередь с врачом. Сейчас к вам летит моя жена. Она заберет Гнея на Квинтилис. Пусть к ее прибытию подготовят два заключения: настоящее и… гм… официальное. Диагноз, симптомы и рекомендации одни и те же, подлинные. Причины пусть будут разные. Со своей стороны я позабочусь, чтобы официальное заключение было принято в инстанциях без лишних вопросов. У моего отца достаточно влияния для этого. Мы договорились?
– Остается одна проблема.
– Какая именно?
– Курсант Тумидус. Если дуэли не было, он не сможет понести заслуженное наказание. А он должен быть наказан!
– Вы правы. У вас есть решение?
– Максимум, что я могу сделать, не предавая дело огласке, – исключить курсанта Тумидуса из училища. Скажем, за злостное нарушение дисциплины.
– Меня это вполне устроит. Я не сторонник излишне жестких мер. Тем более, как я уже говорил, мой сын разделяет вину с курсантом Тумидусом.
«Если бы не позор для сына, ты говорил бы сейчас подругому», – подумал дисциплинарлегат. Уважение к генеральному инспектору подтаяло, но менять принятые решения и идти на попятную Гракх не привык. Пожалуй, так лучше для всех. Альтернатива – сломать жизнь двум парням и огрести в придачу кучу неприятностей. Тут Катилина прав на все сто.
– Надеюсь, вы объясните курсанту Тумидусу, что к нему было проявлено снисхождение. Помалкивать о том, что произошло, в его же интересах.
– Разумеется, объясню.
– Он поймет?
– Я найду самые убедительные объяснения.
– Что ж, я рад нашему взаимопониманию. Честь имею, господин дисциплинарлегат.
– Честь имею, господин генеральный инспектор.
Рамка гиперсвязи погасла. Гракх глубоко выдохнул и с наслаждением закурил. Запищал уником; не глядя, дисциплинарлегат сбросил вызов. Докурив сигарету, он достал вторую, но передумал. Усевшись в кресло, Гракх проверил блокировку линии и вызвал доктора Туллия.
КОНТРАПУНКТ.
МАРК КАЙ ТУМИДУС ПО ПРОЗВИЩУ КНУТ