Дикарка для Хулигана

Мирная Настя

— Прости, что не поверила тебе сразу.

Северов толкает мою голову себе на плечо. Одной рукой обнимает за лопатки, а вторую запускает в волосы.

— Я бы тоже не поверил, если бы увидел такое. Представляю, как это выглядело со стороны. Но ничего не было. Я заметил близнецов и Тимоху. Попросил Лику подыграть. Повернулся к ним спиной и наклонил голову, чтобы они подумали, что мы целуемся. Только когда они подошли, увидел, как ты выбегаешь. Понял, что ты увидела и подумала. Дикарка, нет для меня других. Понимаю, почему ты

так отреагировала. Мне тоже не стоило так психовать. Сорвался. Извини, Котёнок. И за то, что наговорил, и за то, что толкнул. Я, блядь, потерял контроль. Ещё немного, и всё могло стать ещё хуже.

— Егор, — шепчу ему в шею, — ты же не бросишь меня?

Он невесело смеётся, целуя в макушку.

— Разве ты дашь мне это сделать?

— А ты этого хочешь?

— Дура. Если бы хотел, то уже сделал. Блядь, Ди, пора заканчивать весь этот фарс. Я заебался чувствовать себя последним пиздаболом. Надо было сказать, как только заметил их. Сука, как идиот себя повёл. Подумал, что тогда не будет никакой поездки, а я так хотел просто побыть с тобой. Вдвоём. Долбоёб блядь. Пора признаться Никите и Максиму, что мы встречаемся. И твоим предкам тоже. Хватит прятаться.

— Они убьют тебя! — вскидываюсь вверх, сжимая ладонями его лицо.

Северов улыбается. Повернув голову, целует мою руку.

— Не убьют. Отхуярят определённо, но не убьют. Молчи. — приказывает, когда открываю рот. — Я отвечу перед ними и за то, что скрывал правду, и за откровенную ложь. Но они ничем не смогут заставить меня отказаться от тебя. Никогда и ни за что, Диана, мы не расстанемся. Даже если меня будут пытать и мучить. Ты моя аномальная Дикарка. Мой ласковый Котёнок. Ты только моя. И я твой. Запомни это раз и навсегда.

Попытка улыбнуться проваливается, потому что в груди всё парализовано страхом. Знаю, что Егор во всём прав. Надо было сделать это с самого начала. Но мне то нравилось издеваться над братьями, то я боялась, то просто кайфовала от того, что мы только вдвоём. Если бы я не вела себя как дура, то и не было бы сегодняшней ссоры.

— Хочешь сделать это сейчас? — шелещу еле слышно.

Парень отрицательно трясёт головой.

— Нет, Ди. Эти два дня только наши. Бля-ядь… — тянет, прикрыв глаза. — На следующих выходных мне надо быть в Питере. Не думаю, что смогу появиться на конференции с синим распухшим хлебалом, сломанными костями и без зубов.

Понимаю, что это всё преувеличение, но меня начинает колотить ещё больше. Гора успокаивающе гладит по голове. Толкаясь ближе, прикасается губами ко лбу.

— Я шучу, Ди. Не трясись так. Ты же не думаешь, что я позволю им просто лупить меня? — дожидается, пока я отрицательно качну головой. — Я готов за тебя драться, Диана. Я готов за тебя убивать, если придётся. Расскажем всем, когда вернусь из Питера. Приеду к тебе домой и сразу всё семейство Диких поставим в известность.

— Неужели ты совсем не боишься? — сиплю, не поднимая век.

—

Боюсь. Очень. Но мы справимся. Доверяешь мне?

— Безгранично! — убеждаю пламенно.

В ушах всё ещё стоят его слова о пустых заверениях в доверии и беспричинной ревности. Даже то, что сейчас причина у меня была, всё равно чувствую себя виноватой перед ним. Если бы я только дала ему объяснить…

— А веришь? — толкает еле слышно.

Открываю глаза и устанавливаю зрительный контакт. Цепляюсь пальцами в его плечи, приподнимаясь на носочки.

— Верю. Честно верю. Просто в тот момент, когда увидела, как ты…

— Веришь, что я её не целовал?

Тяжело сглатываю и киваю. Перевожу сбитое с ритма дыхание.

— Да, Егор.

И это чистейшая правда. Если пораскинуть мозгами, то можно понять, что если бы Гора решил отрастить мне рога, то не стал бы делать это в открытую.

— Поедем домой?

— Да.

— Подружку твою заберём или бросим отбиваться от твоих братьев? — высекает, улыбаясь.

Честно признаться? Я слишком зла, но понимаю, что на это нет причин, поэтому звоню Лике. Она выходит минут через пять и тут же подбегает ко мне. Хватает за руки и смотрит в глаза.

— Даня, я понимаю, как это выглядело, но мы ничего не делали. Егор попросил прикрыть вас, и я, не раздумывая, согласилась. Я же не предполагала, что ты это увидишь и так воспримешь. Мы даже не обнялись. Только не злись на нас. Он же, — бросает быстрый взгляд на курящего и разговаривающего по телефону Северова, — только на тебя смотрит. Иногда я даже начинаю завидовать, потому что меня никогда никто не любил так сильно. Настолько, чтобы не замечал никого вокруг.

Подруга продолжает что-то тарахтеть, но я уже её не слушаю. Обернувшись, поедаю глазами парня. Ещё недавно убитое сердце воскресает и начинает выбивать по рёбрам Богемскую рапсодию.

Любит? Почему тогда не может сказать прямо? Почему продолжает молчать?

Он убирает телефон в карман. Судя по вздымающейся и опадающей спине, тяжело вздыхает. Мышцы натягивают ткань куртки до треска. Гора оборачивается. Его взгляд мгновенно темнеет. В три шага преодолевает пару метров, которые нас разделяют. Рывком притягивает меня к себе и с яростью целует. Скребу ногтями его затылок и шею, глубже всасывая в ротовую полость язык.

— Аномально, Диана. — бомбит хрипом спустя несколько минут поцелуя.

Я очень хочу ему ответить, но еле сдерживаю слёзы, когда его глаза горят невысказанной любовью.

Там же она. Там. Я её вижу. Я её чувствую. Не нужны мне никакие слова. Этого достаточно.

Обнимаю за поясницу, прикасаясь губами то к шее, то к подбородку, то к нижней челюсти.

— Значит, ты веришь, что ничего не было? — осторожно спрашивает Лика, о которой я уже успела забыть.

— Порядок. Не парься. Поехали уже отсюда, пока не явились церберы. — подбиваю с тихим смехом.