Дикарка для Хулигана

Мирная Настя

Она с дрожью разлепляет веки и толкает севшим голосом:

— Не надо. Ты и так ползёшь. Это из-за того, что я еду с тобой первый раз. Скоро пройдёт. Просто надо привыкнуть.

Я уже реально подумываю убавить скорость до улиточной, потому что Диана продолжает трястись.

Если бы не понимал, что это гнилой страх, решил бы, что у неё эпилептический припадок. До такой степени её колбасит. Сильнее сжимаю её кисть и хриплю:

— Спроси меня.

— О чём? — шелестит, не открывая глаз.

— О чём хочешь.

Я отвечу. Говори со мной. Постарайся отвлечься.

Блядь, охеренная идея была. Видел же, что она чуть ли в истерику не впала, когда предложил со мной поехать, но всё равно, сука, не отказался от этой затеи.

Не надо быть гением, чтобы понять, что она катастрофически боится ездить на машинах, а значит, скорее всего, она побывала в аварии. Причём нихеровой такой аварии, которая оставила отпечаток на всю жизнь. Так же, как и шрамы на её ногах.

Ещё на озере их заметил. Утром пальцами по одному из них прошёлся, но спрашивать не стал. И дело не в том, что я не хочу знать, что с ней случилось, а потому, что не хочу, чтобы она спрашивала о моих.

Был уверен, что эта девушка вообще ничего не боится. Ошибался. Как же, сука, ошибался.

— Спрашивай, Диана. Я же знаю, что у тебя есть вопросы. Дохера вопросов. Говори со мной, девочка. — блядь, сам не заметил, как прикололся так её называть. Ладно, раз принимает, попробую ещё кое-что. — Давай, говори. Я с тобой, Котёнок.

— К-котёнок? — сипит, не поднимая ресниц, но всё же выдавливает из себя улыбку.

Пробираюсь пальцами под рукав кожанки, лаская её руку. Хоть здесь не ошибся. Хрупкая моя Дикарка. И пиздос, какая нежная.

— Да, Ди. Маленький мурлыкающий котёнок. — отбиваю, подняв вверх уголки губ.

— Мне нравится. Можешь ещё так назвать?

Бля, ну конечно могу. Хоть миллион раз.

— Мой Котёнок. Маленький ласковый Котёнок. С очень длинными коготками и острыми зубками.

Вашу мать налево. Я реально начинаю тащиться от зашкаливающего между нами уровня мимимишности. Все эти ласковые словечки никогда не вписывались в ту схему отношений, которую я выстраивал годами.

В сотый раз задаю себе вопрос, на который никто не сможет дать ответ, в том числе Диана и я сам. Что же такого в этой девушке, что она перевернула с ног на голову не только мою жизнь, но и моё восприятие мира?

Засмеявшись, наконец открывает глаза. Накрывает мою руку своей второй и шуршит:

— Если я котёнок, то кто ты?

— Вот только мне прозвища придумывать не надо, Ди. Хватает уже и Егорчика, и Егорушки. — отрезаю на полном серьёзе, но уголки губ всё равно тянутся вверх, выдавая мои истинные эмоции.

— Тебе не нравится, когда я так говорю? — хмурит лоб, опять закрывая глаза.

— Порядок, Ди. Принимаю.

Возвращаюсь к дороге, не переставая сжимать её трясущиеся пальцы. Второй рукой она цепляется в мою.

Перестроившись в

правый ряд, сбрасываю скорость до минимума и включаю аварийку. Понимаю, что дело вовсе не в скоростном режиме, потому что на байке она гоняет как ненормальная. Хотел бы, конечно, спросить, что случилось, но вижу, что не готова она пока ещё открываться. Я же тоже многое скрываю.

— Ты же зимой не ездишь на байке? — отрицательно качает головой. — А как тогда добираешься до института? Как вчера приехала в клуб?

Она судорожно вдыхает. Вжавшись в пассажирское сидение, сдавливает мою руку крепче.

— Я езжу только с папой или с Андреем. Иногда с Ником. Они более спокойно водят, и я привыкла. Иногда приходится ездить на такси или автобусах. Я… — тяжело сглатывает, трепеща ресницами, но так их и не поднимает. — Я принимаю успокоительные. Тогда ещё ничего.

— Почему сейчас не приняла? — выталкиваю с беспокойством, которое никак не удаётся спрятать.

— У меня нет с собой. Вчера последнюю в такси выпила.

Переключаю всё внимание на вывески по обеим сторонам от дороги. Как только замечаю нужную, торможу и поворачиваюсь к Диане.

— Какие колёса нужны? Что ты обычно принимаешь?

Следит за моим взглядом и просит:

— Не надо, Егор. Я справлюсь. Мне надо просто привыкнуть к тому, что ты за рулём. — шелестит еле слышно, но в глазах решимость. Вот только и в моих глазах она горит. Не хочу смотреть, как она мучается. — Егор, правда, не надо. Я большую часть жизни с этим живу. И я терпеть не могу жалость. Просто поехали. — разрезает уже ровнее, увереннее и куда злее, чем в начале.

Выдыхаю со свистом сквозь зубы и коротко целую свою Дикарку, прижав ладонью затылок.

Выруливаю обратно на дорогу. Остаток пути без конца кошусь на трясущуюся Дианку. Но должен отдать ей должное, справляется. Начинает дышать глубоко, а затем очень медленно выдыхать через свёрнутые трубочкой губы.

Ловлю её пальцы и продеваю между своими.

— Егор, ты сказал, что я могу спросить. — бомбит хриплым полушёпотом, поднимая веки и внимательно вглядываясь в моё лицо.

Глазами упираюсь в красный сигнал светофора, скрипя зубами. Догадываюсь же, о чём спросить хочет, но ответить не смогу. Не готов. И не уверен, что вообще когда-либо смогу.

Дьявол меня дёрнул ляпнуть, чтобы задавала вопросы. Вот только отступать уже поздно. Если придётся, то просто совру. Есть вещи, о которых Диана никогда не узнает.

— Спрашивай, Ди. — толкаю стабильно, выжимая сцепление и плавно придавливая педаль газа, когда загорается зелёный.

— У тебя в комнате на стене висела рамка. Пустая. Что там было?

Скрежет зубов перекрывает рёв крови и гром пульса.

Вот и надо было ей зацепиться за эту чёртову рамку? Какого хрена я вообще её там оставил? Надо было выбросить нахрен.