Дикарка для Хулигана
Шрифт:
Блядь, так мы точно весь дом перебудим. Я и сам еле сдерживаюсь, чтобы не стонать.
Подскакиваю с кровати и снимаю с джинсов кожаный ремень. Он выскальзывает из петель с хлёстким звонким щелчком. Синие глаза округляются то ли от страха, то ли от непонимания, что я собираюсь делать.
— Егор, зачем он тебе? Егорчик? Это же ты? Ты? Пожалуйста, не пугай меня.
Растягивая рот в хищной улыбке, наматываю ремень на кулак и шагаю к постели. Ди подскакивает и сжимается. Присаживаюсь на край, отложив ремень, и прижимаю её к себе.
— Это я, Диана. Извини, если сильно напугал.
Обнимаю
Блядь, всё же перегнул. Хотел немного напугать, а итоге довёл до паники.
— Зачем, Егор? — пищит в шею.
— Проучить. Чтобы не шумела так. — толкаю с тихим смешком.
Она резко отодвигается и скрипит зубами.
— Я чуть от страха не умерла, когда ты его взял, а тебе смешно! — кричит шёпотом.
Опять дёргаю на себя. Её сопротивление против меня бессильно, поэтому падает на грудь.
— Прости, Дикарка. Переборщил. Правда, не хотел тебя так пугать.
Опускаю кисть к промежности и нащупываю клитор. Она откидывается спиной на мою вторую руку и смотрит чётко в глаза, подворачивая губы.
— М-мм… Уу… М-мм… Ум… — мычит, упорно продолжая удерживать зрительный контакт.
Толкаю её на спину. Вгоняю два пальца. Наощупь нахожу за спиной ремень. Поднимаю перед её лицом. Зрачки резко расширяются и сокращаются.
— Егор, не надо. Не пугай…
— Я не пугаю тебя. Так надо. Нет, Ди, — толкаю обратно, когда поднимается. — лежи. Я контролирую. Это, — растягиваю двумя руками ремень, — чтобы ты не кричала так громко. Открой рот. Не бойся, Диана. — блядь, жёстко звучит, но других вариантов не вижу. — Вместо кляпа. Когда не сможешь сдерживать крик, закусывай.
— Я не хочу так. — шуршит почти беззвучно.
Кладу ладонь ей на щёку и убираю с лица волосы.
— А я не хочу, чтобы на твои крики и стоны слетелось всё семейство Диких. Или так, Дикарка, или лучше остановиться прямо сейчас. Или будешь опять руки кусать, чтобы сдерживаться? Доверяй, Ди. — продолжаю гладить пальцами её лицо. — Доверяй мне, девочка моя.
— Доверяю.
— Открой рот. — когда выполняет приказ, растягиваю "кляп" и пропускаю между зубов, несильно прижимая по обе стороны от её головы. — Не больно? — мотает головой, мыча. — Хорошо. Умница, моя Дикарка. Кусай. — прикусывает. Чуть сильнее давлю кулаками с накрученными на них концами ремня в подушку. Блядь, сам себя опять на прочность испытываю, но получается, что Диану мучаю. Снова больно делаю. — Блядь… Извини. — ослабляю хватку. Прижимаюсь губами к кончику носа. — Больно?
Выталкивает языком кожу и приподнимается. Сжимая одной рукой сзади мою шею, тащит на себя. Когда падаю сверху, целует. Языком в рот смело проникает. Отвечая на ласку, возвращаюсь рукой к груди.
Как же, сука, прёт, когда Дианка мне в рот стонет. Эти звуки вибрациями проходят по языку, сползают в горло, прошивают каждый орган, добираются до члена, вынуждая его дёргаться в тесноте трусов, а в итоге оседают на коже невообразимым количеством мурашек. Сам стону вместе с ней. Не выходит, сука, сдержаться.
Может, стоит себе в рот ремень засунуть?
Отрываясь от неё, покрываю поцелуями всё тело. Руками развожу её ноги в стороны. Возвращаю на
Заводит просто до безумия не столько её подчинение, сколько вид практически голой Дианки с ремнём в зубах. Интересно, а не будет ли она против кое-каких игрушек?
Нет, этим я не увлекаюсь. Только классический секс, пусть и жёсткий, но с ней, сука, хочется попробовать что-то новое. Только с ней. Со своим человеком. Со своей Дикаркой.
Перехватываю её ноги под коленями и закидываю себе на плечи, подтягивая вверх. Выгибаю её под нужным мне углом и принимаюсь терзать её языком, губами и зубами. Она сжимает мою голову бёдрами и мычит от кайфа.
— М-мм… Пиздатая такая… Вкусная… — хриплю, вылизывая её от начала створок до самого лобка.
Когда понимаю, что не только Ди уже на грани, но и я сам, сосу и кусаю драгоценный камень. Долго её оргазм себя ждать не заставляет, накрывая Диану волной дрожи. Вожу языком по чувствительному узелку, пока острая пульсация полностью не стихает.
Её ноги сами падают на кровать. Поднимаясь на колени, смотрю на неё. Разглядываю, как самую прекрасную картину в мире, написанную неизвестным, но очень талантливым художником. Ползу глазами снизу от судорожно поджатых пальчиков на ногах, по совсем не незаметным шрамам по всей длине икр. Тяжело сглатываю стягивающийся в горле ком и возвращаюсь к подробному изучению Дианы. Блестящие изнутри бёдра. Блядь, как бы стрёмно не звучало, но у моего Котёнка не только грудь охуенная, но и киска. Никогда не видел таких пухлых и в то же время нереально нежных и чувствительных. Не то чтобы кто-то из девах, которых я пользовал, вызывал во мне желание рассмотреть, изучить, попробовать, но всё же разница колоссальная.
Поясница Ди всё ещё выгнута, грудь тяжело вздымается и с шумом опадает. Соски до сих пор задорно торчат кверху. Голова откинута назад. Шея напряжена. Гортань чётко определяется под тонкой кожей. Глаза закрыты. Ресницы дрожат, как и всё тело. Крылья носа раздуваются. Челюсти сжимают ремень с такой силой, что походу пиздос ему настал. Волосы рассыпаны не только по подушке, но и чёрным покрывалом растекаются по простыни. Ловлю пальцами прядь, перебираю её, ощущая нереальную мягкость.
Блядь, как же я хочу её. Прямо сейчас. Хочу почувствовать её изнутри. Ощутить членом шелковистость, жар, мягкость, упругость её влагалища.
Желание достигает своего апогея. Громко сглотнув, привлекаю внимание Дианы к своим дальнейшим действиям. Стягиваю боксеры до коленей, стоя между её раздвинутых ног. Ди смотрит во все глаза, но не препятствует, не предпринимает ни одной попытки тормознуть меня, только шепчет, убрав ремень:
— Контролируешь?
Горло стягивает таким спазмом, что выдавить ничего не выходит, поэтому киваю, глядя исключительно в синюю глубину её глаз. Тремя пальцами придавливаю ствол у основания, опуская вниз. Когда касаюсь её мокрых от нектара и слюны лепестков, едва не кончаю. Настолько я перевозбуждён, что одно прикосновение подогревает и без того кипящее нутро. Забиваюсь кислородом, обхватывая эрекцию рукой. Пальцами второй раздвигаю створки, водя головкой вдоль тонкой щёлки своей Дикарки. Она сжимается, дёргая ногами, но упирается в мои бёдра.