Дикая фиалка Юга
Шрифт:
– Леди Лафойе, пони довезут до вашего поместья. Раз уж мальчик так переживает за своего друга. Надеюсь, ребенок, и лошадка вас не стеснят. А я, простите, тороплюсь по своим делам.
Мы распрощались, и каждый двинулся в свою сторону. Так состоялось мое злосчастное знакомство с мистером Грантом Данмором. И, к сожалению, встреча была не последней.
Пока ехали до первого привала, мальчик, его звали Жан, рассказал нехитрую и страшную в своей простоте историю своей короткой жизни. Ему двенадцать лет, осенью тринадцать исполнится. Просто выглядит так. Отец его раньше был кузнецом, и хороший достаток
Потом отец начал пить. Вначале не часто пил и никого не трогал, просто ругался и кричал. Жан с мамой тогда просто прятались либо в огороде, либо у соседей. Потом отец стал пить больше и бить маму. Бил кулаками, ногами, кнутом. Однажды он так ее избил, что мама слегла и через сутки умерла. Работу отец бросил, пил постоянно. Пропил хороший дом, перебрались в лачугу на окраине городка. Местный люд с ним не связывался, потому что отец мог накинуться на любого. И стражники тоже его боялись, потому что он орал, что потом, если его задержат или посадят, то он вернётся и убьет не только стражников, но и их семьи.
Потом один из братьев его покойной матери подарил ему молоденького пони. Мальчик назвал его Лаки, то есть Счастливчик. И эти два малыша стали зарабатывать деньги, так как кушать хотелось очень, а еда в доме была крайне редким гостем. Мальчик и пони с маленькой тележкой развозили товары по городу по заявкам булочника, молочника и других торговцев. Те, жалея мальчика, давали ему заработать и кормили своими продуктами. Булочник всегда давал свежий хлеб и булочку, молочник наливал молока и кусочек масла с булкой, мясник угощал кусочком колбасы. У зеленщика всегда была сладкая морковка для Лаки. А все деньги забирал отец.
В последнее время ему стало не хватать на выпивку, и он начал подозревать, что мальчик отдает ему не все деньги, а покупает себе еду и корм для пони. Стал регулярно избивать и Жана, и Лаки. И опять никто не защитил ребенка. Сегодня пьяный отец поймал Жана в городе, заставил показать карманы. Денег не было, тогда отец рассвирепел и потерял совсем рассудок, стал убивать просто и сына и пони.
Да уж, совсем изверг! На привале мы перекусили, что успела купить Клери в городе, выпили молока из большой бутылки, его тоже купила Клери. Жан поел с нами, потом свернулся клубочком на тулупе и уснул. Лаки попил немного воды и съел кусок лепешки с солью, и продолжил лежать на телеге.
А у нас с Клери были свои разговоры и заботы. Я честно, без утайки, рассказала все, что произошло в мэрии и в банке. Клери только ахала и называла всех бандитами и кровопийцами. Я задумчиво протянула:
– Знаешь, Клери, у меня такое ощущение, что меня пытаются любыми средствами и методами выжить с плантации. Чтобы я все бросила и уехала. Зачем и кому это надо - не представляю! Но таких денег на налог до первого августа я точно не наберу. Даже если продам весь сахар, и не буду оставлять себе продукты из ренты крестьянской, а все продавать. Урожая тростника нынче по любому не будет, а свекла готова к уборке только осенью.
И Клери тоже замолчала и задумалась. Потом неуверенно сказала:
– Сегодня приедем поздно, задержались ведь с этими -
Потом, подумав, добавила:
– А ещё я сегодня видела в городе, когда вы кинулись мальчишку защищать, на крыльце таверны, не в самой толпе, стоял ваш жених, мистер Говард Мейфорд. Он там стоял со своей матушкой, миссис Мейфорд и незнакомой девушкой, по виду северянкой. Наши девушки не такие, они совсем другие. Сестер у мистера Говарда точно нет, так что кто эта девушка - не знаю. Они заметили, что я на них смотрю, повернулись и быстро ушли. И вас, мисс Вайолетт, они тоже видели, с крыльца хорошо было видно.
Глава 10
Я равнодушно пожала плечами. Я лично никакого Говарда не знала, так что странное поведение "жениха" и его родственников меня совершенно не волновало. Клери взглянула на меня с недоумением.
– Мисс Вайолетт, вы ещё совсем недавно только и разговоры вели о Говарде. Подружкам хвастались, говорили, какой он красавчик, белокурый, с голубыми глазами, как небо.
Я с недовольством буркнула:
– С недавних пор поняла, что мне нравятся брюнеты! Ну не помню я его, Клери! Совсем! Судя по имени-фамилии, он британец. Не понимаю, как paрa позволил такой будущий брак. Французы предпочитают браки внутри своих.
Клери слабо улыбнулась.
– Так, да не совсем. Иногда бывает и по-другому. Ваша мама, Мэри Лафойе, чистокровная британка. Но месье Анри увидел однажды ее и все, влюбился. Пошел против своей семьи, но женился по любви. И прожили они свою жизнь в любви и согласии. Согласился отец на твою помолвку, потому что надеялся, что вы немного повзрослеете и передумаете. У вас ведь мнения и желания менялись каждый день.
Я угрюмо пробормотала:
– Сейчас не буду менять желания. Не до того. Мне бы налог заплатить да хозяйство поднять. Не до женихов мне, нянюшка.
Клери печально кивнула.
– Да, проклятые нордлинги все изменили. Вам бы сейчас беззаботной бабочкой прекрасной порхать на балах, сводить с ума поклонников. А вот приходиться и корову доить, и подбирать невесть кого-то - она покосилась на мирно спящего ребенка - голову забивать проблемами денег, да и такую боль носить в душе - потерять родителей в таком юном возрасте, да и вообще все.
Клери всхлипнула едва слышно. Я, стараясь утешить добрую женщину, обняла ее за плечи. А про себя выругалась - два дня здесь, а до сих пор не сходила на кладбище, где похоронены родители Вайолетт. Это может показаться окружающим странным и подозрительным. Обязательно завтра схожу. Далее мы ехали молча, погруженные каждая в свои невеселые думы.
Приехали мы уже поздно вечером, задержались мы в городе сильно. Возницу, который доставил малыша Лаки, мы не отпустили домой в ночь. В дом идти он постеснялся, решил ночевать под навесом, где лежало сено для Буланки и Пеструхи. Там же пристроили и пони. Возница же и помог обиходить наш и свой транспорт, покормил Лаки, вслух удивляясь человеческой жестокости.