Дикая фиалка Юга
Шрифт:
Коня подвели к круглой высокой тумбе, на которую я была закинута мускульной силой Поля. Далее было дело техники. Устроившись в седле, я слегка потянула узду. Конь двинулся, пока не ощутив моего бараньего веса. Но при попытке придавить шпорой, конь понял - это жу- жу неспроста! И решительно высказал свой протест! И взвился свечкой! Сидела бы я в дамском седле - убилась бы на хрен! Даже в морге трансплантологам поживиться было бы нечем.
Но не тут- то было! Во- первых, я сидела в мужском седле, во- вторых, я казачка или где? У нас в станице любой из ребятишек, неважно, пацан ты или девчонка, должен был уметь прокатиться на любом коне, кроме самых диких, но их всегда держали отдельно. На неоседланном. А мальчишек так садили на коня, как только они
Дарки за минут пятнадцать показал мне все, на что его вредность была способна - взвивался в свечку, взбрыкивал задними ногами, шел боком, стараясь прижать меня к забору. Но тут он малость промахнулся - не учел свой рост и то, что заборчик был низенький. Даже пытался вывернуть шею, чтобы укусить меня за сапог. Но я очень ласково, с доброй улыбкой оголодавшей акулы, тихо сказала ему:
– Еще один такой финт, и у нас станет на одного коня меньше, зато будет целая куча конской колбасы!
И добавила ещё немного из могучего и великого, но чего уж там, из непечатного. То ли матюки подействовали, то ли интонация не сулила ничего хорошего, но Дарки прижал уши и успокоился. И мы с ним вполне мирно пошли галопом вдоль ограды левады. В смысле, конь пошел, а я сидела верхом на нем. Чувствую, что моя пятая точка и без приключений на нее, сегодня будет болеть.
Наконец, мы оба с конем выдохлись. Подъехав к тумбе, я практически кулем свалилась с седла. Дарки тяжело поводил боками, настороженно поглядывая на меня. Но хлеб и морковку принял от меня. Николя взял поводья, повел коня чистить и поить. И при всех выкрутасах Дарки я ни разу не использовала хлыст. То есть, конь вполне осознавал, что он делает, и проверял, кто из нас круче. Мою крутизну переплюнуть не смог и легко подчинился. Я же говорю - выезженный конь. И умный, зараза!
Я тоже устало прислонилась к этой тумбе. Даже шаг было сделать страшно, вдруг коленки подогнутся? Я, можно сказать, почти сроднилась с этой тумбой, почти корни пустила, когда Поль, приставив ко лбу ладонь козырьком от солнца, произнес.
– Мадмуазель Вайолетт, к нам едет кто- то! Не местный, вон и коляска господская, и запряжена парой лошадей! Гости, что ли какие?
Я с трудом оторвалась от тумбы, сделала с усилием шаг, другой, и, превозмогая боль, пошагала к нашему флигелю. Буду встречать незваных гостей там. Голодная, грязная, с отбитой задницей, с судорогами в голенях - самое оно для встречи таких гостей!
Глава 20
Доплелась до крыльца и тормознула немного - идти мне переодеваться или нет. В общем- то, можно переодеться - гости не предупредили о своем визите, поэтому они и должны будут немного подождать. Но с другой стороны, если это те, о которых говорила Клери, то, как раз и так пойдет. Пусть видят, что как невеста, я не слишком подхожу благовоспитанным семействам. Да и чувство голода, боли в спине и ногах - тоже добавляли мне "радушия".
Пока я так размышляла, открытая коляска с пассажирами подъехала, наконец, к флигелю. Первым из нее ловко вышел, почти выпрыгнул, парень лет двадцати пяти, на первый взгляд. Довольно высокий шатен, с приятным открытым лицом, серые глаза прямо так лучились невыносимым счастьем видеть меня. Хорошую фигуру ладно облегал светло- серый костюм. Из- под цилиндра виднелись вьющиеся локоны, и, о счастье! вопреки моде, не набриолиненные. Он подал руку женщине, сидящей в коляске. Та, опираясь на руку сына?
– элегантно и с достоинством вышла. Невысокая, тоже шатенка и с такими же серыми глазами.
Она с любопытством крутила головой, оглядывая нашу бедность, которая явно выглядывала из всех щелей. Но не морщилась пренебрежительно, как можно было бы предположить. Скорее,
Тихо появившаяся за моим плечом Клери прошептала.
– Миссис Розалия Эдванс и ее сын Хантер. Они соседи семьи вашего жениха, Мейфордов. Вы виделись несколько раз, но мельком, могли и не вспомнить их. Осторожнее, дамочка вовсе не такая простая, как кажется.
Я постаралась незаметно кивнуть головой, мол, поняла. И продолжила стоять молча. Они ко мне приехали, не я к ним. Вот пусть и представляются и озвучивают свои причины приезда. К тому же, раз знакомство было шапочным, то я, после всех стрессовых ситуаций, могла и забыть их. Молчание затягивалось, и тогда гостья решила сама начать разговор:
– Вы, наверное, не помните меня, мисс Вайолетт, но когда- то, до всей этой беды, мы были знакомы. Я миссис Розалия Эдванс, это мой сын Хантер Эдванс. У нас плантация на другом берегу Уичито, "Розовая магнолия". Мы были по делам в Монро, услышали, что в Свит- Крик вернулась наследница. Решили заехать, выразить вам свое соболезнование. Я хорошо знала ваших родителей, с вашей мамой, мисс Мэри Крофорд, мы учились в одном пансионе вместе. Бедная девочка, как я вам сочувствую! В один день потерять все - родителей, дом, плантацию.
Она замолчала, внимательно смотря на меня. Ну, а что я? Я поддержала эту комедию. Всхлипнула невидимыми слезами, вытерла глаза и нос рукавом пропыленного платья. Хотела высморкаться, но сочла это уже халтурой, перебор, в общем. Пока вытирала глаза, украдкой посмотрела на Хантера. Вот его совсем не впечатлило мое показательное выступление. Счастье от вида моего светлого облика в его глазах сменилось неудержимым хохотом и весёлыми чертиками. Самый мелкий чертёнок так даже язык мне показал, ей- ей!
Я спохватилась - что ж я гостей держу на пороге! Пригласила их проходить внутрь, извинившись, что пока вынуждены жить в уцелевшем от пожара флигеле. Тесновато, конечно, но не жить ведь мне под открытым небом! Балы мне давать сейчас не с руки, да и траур. И гостей не принимаю, не хватает места для гостевых комнат. Это я так "тонко" намекнула, чтобы дорогие гости не рассчитывали на долгое гостевание. Чаю попили, дух от жары перевели и арривидерчи синьора энд синьор!
Провела в гостиную семейство Эдвансов, предложила усаживаться в кресла. В доме было чисто, но все равно со стороны кухни остро и хлестко пахло краской. Ещё раз извинилась, пояснив, что по вине нерадивой прислуги, сжегшей кастрюлю с обедом, теперь приходится ремонтировать кухню. Поэтому у нас все нынче по- простому, а'ля натюрель, так сказать. Клери быстро испарилась и вскоре вернулась с подносом с вазочками и чайником. Следом шла Ливви, она несла поднос с чайной посудой. Я пригласила гостей отпить чаю, с чем Бог послал. Сегодня он нам послал, кроме чая, пирог на патоке, отдельно в небольших розетках была сгущенка. В вазочке - конфетнице, которую я отжала у одной "хозяйственной" дамочки в поселке, горкой были насыпаны кубики ирисок. Я по- прежнему сидела в пыльном костюме, хотя от жары и пота кожа под ним невероятно зудела. Невыносимо хотелось почесаться, как шелудивому кабыздоху, но я терпела. Оставила это на "сладкое", так сказать. Как тяжёлую артиллерию, если гости не проникнутся моей непригодностью, как невесты. Только перчатки сняла.
Я мрачно грызла по чуть- чуть кубик ириски, запивая чаем. Нагуливала аппетит и злость. И вспоминала, чем нас сегодня будет кормить на обед Эжени. Готовила она на печке- времянке, за флигелем был небольшой навес, и там была плита и рабочий стол. И раньше, в жару, всегда готовили еду на открытом воздухе. А сегодня и вариантов других не было. На обед обещали подать суп с куриными порошками, на второе - отварной ямс (брр… сладкая гадость!) и жареные домашние колбаски. Морс из сушеных прошлогодних ягод с медом, и все тот же пирог. Сытно и просто.