Дикая Охота
Шрифт:
— Тогда какие варианты? — снова спросил Кобылин. — Сидеть тут, уставившись в потолок, и медленно замерзать?
— Можно и так попробовать, — оживился Борода. — Ты анекдотов много знаешь?
— Я похож на человека, который знает много анекдотов? — изумился Кобылин.
— Ты, Лешенька, похож на серийного маньяка-убийцу, — парировал Гриша. — У которого давно уже созрел какой-то план. Может, закончишь трепаться и расскажешь, что у тебя на уме?
— Источник, — сдержанно отозвался Кобылин. — Он далеко?
— Купель, про которую Марфа говорила? Да рядышком, метров триста. Туда этот дебил трубу и бросил, прямо поверху.
— И не замерзла? — удивился Кобылин.
— Так
— Вот что, — медленно произнес Кобылин. — Сдается мне, что никакой это не древний бог холода и смерти. Мелковат парниша, размах не тот. Ямка в Подмосковье, ворох летающих снежинок… Тебе так не кажется?
— Что-то такое есть, — признал Борода. — До замка в снегах Антарктики и армии ледяных демонов как-то далековато.
— Значит, местный леший, а то и водяной, раз в купели сидит. Разозлился и шуткует, напустил мороз. Надо бы дать ему укорот.
— И как? — осведомился Борода. — Каким макаром?
— Поджарим дедушку, — повторил Кобылин и снова уставился в потолок, на котором капли воды постепенно превращались в сосульки. — Не любит он тепла, так мы ему организуем доставку на дом горячих пирожков.
— Как? — жадно спросил Борода.
— Есть одна идейка, — признался Кобылин. — Но тебе она, наверно, не понравится.
— Так и знал, — буркнул Григорий, закладывая руки за голову и разглядывая потолок, покрывающийся льдом. — Ну, излагай. Только ты это, Леш, давай-ка ускорься. А то болтаем мы весело, а времечко идет.
— Ничего, зато ручки и ножки отдохнут, — отозвался Кобылин, но потом тяжело вздохнул и начал рассказывать.
— Нет, ну то, что ездовые академики бывают, это нам давно известно из шедевра отечественной мультипликации, — простонал Кобылин, упираясь сапогом в невидимую под снегом кочку. — Но ездовые охотники…
— Шагай-шагай, — подбодрил его Борода, отстающий от друга на пару шагов. — Тут уже недалеко.
— Вообще-то, я представлял себе это немного иначе, — сухо отозвался Кобылин, поправляя широкую лямку ремня, что врезалась в грудь. — Мой план предполагал…
— Твой план — дерьмо, — бесцеремонно отозвался Гриша. — Вы, коллега, совершенно проигнорировали тот нелицеприятный факт, что я хром и не могу двигаться так же быстро, как раньше, и перемещать значительные тяжести. А кроме того, Леша, огнемет я тебе не дам.
Алексей остановился и бросил тяжелый взгляд через плечо. Позади него на снегу лежала самодельная волокуша — лист пластика с загнутым краем, что напоминал детские санки для катанья с горки. К носу волокуши шел длинный ремень, за который Кобылин и волочил хлипкую конструкцию. И это было вовсе не так легко, как ему казалось при планировании. На пластиковом листе уместилась масса тяжелых вещей — полупустой, но от этого ничуть не полегчавший баллон с газом от плитки с кухни, крохотный баллон с газом из запасников Санька, железная канистра с бензином, пластиковая бутылка с остатками мазута для отопительного котла и огромный бумажный пакет с древесным углем для шашлыков. Все это безобразие оказалось настолько тяжелым, что Кобылин в полной мере ощутил, почему волокушу называют волокушей. Потому что ее приходилось волочь. И прилагать для этого намного больше усилий, чем думалось Алексею раньше.
В своем плане роль бурлака он отводил Григорию. Предполагал, что скорость передвижения саней не очень важна, а вот второму охотнику, что будет прикрывать первого, будет важна подвижность. Да и
Подготовка не заняла у охотников много времени, и все же Кобылин думал, что они немного опоздали. До темноты еще было далеко, но над поселком ощутимо сгустились тучи, и в лесу царил полумрак. Казалось, что вот-вот пойдет снег. И когда друзья вышли во двор, Алексею сразу стало ясно, что они едва успели.
Больше всего Кобылин боялся, что их не выпустят со двора. Но его опасения не оправдались — Борода лихо разделался с двумя искристыми вихрями прямо у крыльца, не дав им набрать силы. Кобылин тоже поучаствовал — сначала выполнял роль наживки, а потом подключился к охоте, использовав в качестве огнемета еще один пиротехнический фонтан. Результат был не хуже, чем у огнемета, — эти штуковины, что полагалось устанавливать строго на землю и не подходить к ним близко, были сделаны явно по программе конверсии из военных огнеметов на военном заводе.
Похоже, этим снежным роям требовалось некоторое время, чтобы восстановиться после разрушительного удара огнем, — во всяком случае, Гриша говорил, что он это точно заметил, — и снежные вихри больше не тревожили охотников, собравшихся прочь со двора. Третий вихрь так и не показался — видимо, восстанавливался после прорыва Кобылина к дому.
Воспользовавшись кратким затишьем, охотники вышли на улицу, к самому краю поселка. Там, в заборе из сетки рабицы, виднелись ворота из такой же сетки, что вели на просеку под линией электропередачи, уходящей в лес. Просека была сильно запущена — заросла кустарником, мелкими деревьями и травой, чьи сухие стебли торчали даже из-под глубокого снега. Очевидно, местные электрики давно не получали нагоняя от начальства и не чистили просеку. Но прямо за забором, с самого края, там, где кончались деревья и начиналась просека, оставалось еще достаточно чистого места. Кобылин предполагал, что там когда-то была тропинка, которую нынче занесло снегом. Вдоль нее, почти по корням деревьев, через кусты на обочине тянулся бугор снега — та самая пресловутая пластиковая канализационная труба, ныне замерзшая напрочь. Даже Алексей, не имевший понятия о канализациях, понимал, насколько глупа идея проложить тут трубу. Но Санек, еще меньше смысливший в сантехническом деле, вероятно, думал, что новейшей технике с мотором перекачки и такое по плечу. Собственно, как предполагал Борода, дело было не столько в самой трубе, а в том, что Санек по недомыслию расковырял источник, давно присыпанный землей, отрыл старый ключ, давший название соседней деревеньке. Вот к нему, к этому источнику, теперь и направлялись оба охотника, нагруженные огнеопасным грузом.
Впереди — Кобылин, с лямкой поперек груди, позади — Григорий с огнеметом, готовый в любой момент встретить снежную тварь столбом огня. Твари, как назло, не показывались, и Алексею от этого становилось все тревожнее. Он подозревал, что враг копит силы, не растрачивается на мелочи и готовит оборону штаба. Единственное, что его радовало, так это утверждение Бороды, что эти твари неразумны, больше напоминают пчел и вряд ли способны лелеять коварные планы.
— Постой, — сказал наконец Григорий, и Кобылин со стоном замер. — Сейчас надо свернуть в лесок.