Дикая Охота
Шрифт:
Кобылин отвернулся и шагнул в распахнутую дверь, из которой веяло холодом.
На втором этаже оказалось заметно холодней, чем внизу, это Алексей почувствовал сразу. Поднявшись по скрипучим деревянным ступенькам винтовой лестницы, он попал в длинный широкий коридор и сразу натянул шапку на самый нос. Второй этаж был похож на первый — такой же коридор, протянувшийся от стены к стене, и четыре двери, обитые светлыми досками. Разнообразием дом не баловал и больше напоминал офис.
Хмыкнув, Кобылин сделал пару осторожных шагов вперед,
За спиной раздались тяжелые шаги, шумное сопение, но Алексей не обернулся — и так знал, кто там. Он сунул руки в карманы куртки и, покачиваясь с носка на пятку, принялся рассматривать потолок. Доски вокруг люка заметно потемнели, и это Кобылину не понравилось.
Когда Григорий, шумно отдуваясь, встал рядом, Алексей, не оборачиваясь, бросил:
— Как думаешь, когда навалятся?
— Ну, — протянул Борода, поправляя на плече лямку от рюкзака, в котором по-прежнему болтался газовый баллон. — Думаю, пара часов еще есть. Тут пока тепло.
Кобылин неопределенно хмыкнул, потом затаил дыхание и ткнул пальцем в потолок. Борода перестал дышать и прислушался. Сверху совершенно отчетливо донесся тихий треск — словно там, в темноте чердака, сломалась пополам тоненькая сухая веточка.
— Залезли, — хриплым голосом прошептал Борода. — Вот черти. Там дыр в крыше полным-полно, вот и пробрались. И чердак заморозили. А я-то думал, чего остальных двух не видно…
Кобылин хотел ответить, но в тот же момент сверху раздался тяжелый шлепок, словно кто-то швырнул мокрый ковер. Доски потолка дрогнули, выгнулись и медленно, со скрипом, встали на место. Тотчас раздался второй шлепок, но прозвучал он заметно тише, доски даже не шевельнулись. Звук повторился еще пару раз, прозвучав так же тихо и глухо. Там, наверху, словно кто-то ходил, тяжело и гулко, перебираясь с места на место. И в этих шагах не было ничего человеческого.
Кобылин молча схватил Бороду за плечо и ткнул пальцем в дальний угол, туда, где чернел люк, ведущий на крышу. Потолочные доски заметно просели, словно сверху их придавил тяжелый груз. В раздавшихся щелях тускло поблескивала влага. Прямо на глазах у Кобылина тяжелая капля свесилась с потолка и тут же застыла, превратившись в крохотную сосульку. По ней поползла следующая капля и, помутнев, тускло блеснула кусочком льда. Под потолком появился крохотный сталактит. Рядом — второй.
— Вот сволочь, — шепотом выдохнул Борода, поднимая ствол своего орудия.
Кобылин быстро положил ладонь на трубу, пригибая ее к полу.
— Сколько? — быстро прошептал он, не отрывая взгляда от сосулек, росших на потолке. — Как думаешь?
— Минут пятнадцать, — отозвался Борода. —
— А потом?
— Потом все тепло уйдет через эти дыры в потолке, и они двинутся ниже, — отозвался Борода. — Леха, до ночи не дотянем. Да что там, до вечера не доберемся. Ну разве что запалим тут костер, будем поддерживать его.
— Нет, — отрезал Кобылин. — Это бессмысленно. Надо уходить. Прямо сейчас.
Борода глянул на бледное, заострившееся лицо друга и тихонько вздохнул. Уходить будет тяжело. Он это знал.
Кобылин отвернулся и быстро зашагал к лестнице, Борода затопал следом, поправляя упряжь на плече. С дробным топотом оба скатились по лестнице на первый этаж, с удовольствием погружаясь в тепло, что все еще расходилось волнами от натопленного коридора.
— Надо вещи собрать, — бросил Борода на ходу. — Основное я стащил в гараж, подготовил к отходу. Но кое-что еще осталось.
— Где? — отрывисто бросил Кобылин. — Сколько тебе надо?
— Пара минут, Леха, пара минут. Я догоню.
Кивнув на ходу, Кобылин бросился бегом по коридору, ведущему в гараж. Внутри на первый взгляд все было по-прежнему — джип с раскрытыми настежь дверями стоял у ворот, рядом копошились старухи, что-то выговаривая щуплому Петровичу, которого и не было толком видно из-под старого тулупа с курчавым сизым воротником. Марфа, устроившаяся на заднем сиденье, выглядывала из салона, пытаясь вставить хоть словечко в треп подружек. Дедок с пожелтевшими усами, чьего имени Кобылин так и не узнал, деловито копался в одном из шкафов, звучно гремя железяками. Санек, закинув карабин на плечо, как охотник, стоял у водительской двери, сосредоточенно дымя папиросой.
— Полундра! — крикнул Кобылин, подходя ближе. — Господа, концепция изменилась.
Саня подавился дымом и зашелся в приступе кашля, напугав деда, что уронил на пол пустую железную канистру, загрохотавшую по цементу раскатами грома.
— Все на погрузку, — широко улыбаясь, крикнул Кобылин. — Корабль отправляется с минуты на минуту, уважаемые господа и дамы! Просьба всем занять свои места, а провожающих выйти из вагонов!
Пока онемевшие бабки таращились на ухмыляющегося охотника, тот упихал Марфу поглубже в салон и ловко подсадил бабку в зеленом пальто, уместив ее рядом с родственницей Гриши.
— Саня, веди сюда пенсионера, — скомандовал он, утрамбовывая пассажиров джипа. — И багажник открой, багажник.
Хозяин дома, бросив папиросу, опрометью кинулся выполнять распоряжение охотника, а сам Кобылин взялся за остальных. Широко улыбаясь, он за пару минут погрузил всех бабок на заднее сиденье огромного джипа, а следом упихнул щуплого Петровича, который вяло сопротивлялся, пытаясь отодвинуться подальше от надоевших старух. Потом они вдвоем с Саней выгребли из большого багажника все лишнее барахло и усадили туда усатого пенсионера, сжимающего в руках монтировку. Тот довольно ловко устроился на новом месте и с ходу включился в ругань пассажиров на заднем сиденье.