Дикая Охота
Шрифт:
— Еще как, — хмыкнул Борода. — Это тебе Вадим про легенды напел? Это он может. Сам редко где бывает, но слух у него хороший. В общем, тобой частенько интересуются. А то, что ты не бываешь на виду, еще больше подогревает интерес. Слухи о тебе всякие ходят. Чуть где какая заварушка непонятная — это Кобылина работа. Разборка, в которой мясо клочьями — Кобылин постарался. Десяток трупов вампиров в одном подвале и никаких свидетелей — ну, ясное дело, опять Стройбат шалит.
— Э, — перебил его Алексей. — Что, так и говорят — Стройбат?
— Да у тебя
— Кто стоял, те полегли, — мрачно бросил Алекс. — Глупости это все.
— Без этого никак, — отозвался Григорий. — Охотники, они же как дети малые, без игрушек не могут. Только у них одна игра, опасная, смертельная. И нельзя ни с кем обсудить ее правила. Только с такими же ненормальными, как ты сам. Вот они и цепляются друг за друга, отводят душу. Обрастают своими шутками, ритуалами, легендами. Это нужно, без этого они будут…
Борода закашлялся, подавившись сигарным дымом, но Кобылин, уловив ход мысли, кивнул.
— Машинами для убийств, — продолжил он с горечью в голосе. — Маньяками. Не людьми, занятыми важным делом, а просто инструментами.
— Эк тебя заклинило-то, — буркнул Борода, засовывая окурок сигары обратно в жестяной цилиндр. — Ты какой-то сам не свой в последние дни.
— А какой я — свой? — с тоской спросил Кобылин. — Какой я настоящий? Когда бухал без просыпа десять лет подряд? Или когда стрелял навскидку по темным силуэтам, даже не успевая подумать о том, что я делаю? Что не так, Гриша? Когда я зациклился на этой работе?
— Ты сейчас, дорогой друг, зациклился на том, что тебя зациклило на твоей работе, — веско уронил Борода. — Оно неудивительно. Сильные эмоциональные потрясения, недоедание, постоянные физические нагрузки, стрессы. Опасная работенка.
— Знаешь, — тихо произнес Кобылин, словно не услышав тирады товарища. — Я словно проснулся. Очнулся вдруг и не могу понять — что со мной. Эти грязные подвалы, вечный страх, отсутствие мыслей… Я был как робот. А теперь вдруг проснулся.
— Это нормально, — отозвался Борода, тайком потирая подбитый глаз. — Крепко тебя жизнь приложила, и ты вроде как впал в такое состояние… Ну, вроде спящего режима. Чтобы не перегореть. А теперь — оттаял.
— Да, наверно так, — согласился Кобылин. — Просто… Я другой жизни и не знал — сначала в квартире просидел полжизни. Потом все по чердакам да подвалам. А теперь думаю — может быть, надо по-другому? Можно?
— Можно, — согласился Борода. — Мир большой, Леха. И быть охотником не значит сидеть в подвале, грязным, небритым, сжимая в руках обрез. То есть бывает и так. Но можно и по-другому.
— Как? — жадно спросил Кобылин. — Как, Гриш?
— Ох, грехи мои тяжкие, — пробормотал Борода. — Послал мне господь трудного подростка на старости лет. Лех, оторвись маленько! Сходи в казино, сними пару девок. Пройдись по магазинам, купи себе… Ну там крутую тачку. Дорогую гитару. Просто впусти в свою жизнь охотника немного
— Я попробую, — хрипло сказал Кобылин. — Только ты давай это самое. Заканчивай обсуждения меня с другими охотниками. Не нужно этого.
— Все, замяли. — Гриша замахал руками, разгоняя клубы дыма. — Но ты пойми — чем больше ты скрываешься, тем больше о тебе слухов будет. И все равно тебе придется когда-то столкнуться с другими охотниками. Ой, ладно. Не думай об этом. Ты просто пока поживи. Без охоты, да?
— Без охоты, — буркнул Кобылин. — Поживешь тут, как же. Она меня сама находит, а не я ее.
— Ты про бар, что ли? — с подозрением осведомился Борода. — Подумаешь, случайно наткнулся. Это ж не охота была. Все чинно, благородно. Э!
Кобылин быстро отвернулся, но тут же понял, что Борода заметил румянец на его щеках.
— Ого! — воскликнул Борода. — Да, проняла тебя та волчица! Слушай, Кобылин, ты прям комок нервов. У тебя давно подруги-то не было?
— Подруги, — мрачно буркнул Кобылин. — Какие подруги при такой жизни.
— Ну, не подруги, — Борода замялся. — Что-то ты такой растревоженный, что прямо не знаю, что и думать. Давно у тебя были эти, как их, романтические отношения?
— Давно, — не стал отпираться Кобылин. — Но это к делу отношения не имеет. Никакого.
— Еще как имеет, — рассмеялся Борода. — Нельзя вечно букой быть, душа ссохнется и зачерствеет. Девчонок любить надо, тепла и ласки искать. А то точно озвереешь. Чувства должны быть, понимаешь? Тогда и живым себя будешь ощущать.
— Чувств у меня хватает, — запальчиво бросил Кобылин. — Просто подходящих подруг нет. Вот если бы та осталась…
Он запнулся, отвел взгляд от лучившегося радостью Григория и снова уставился в шкаф.
— Ну-ка, ну-ка, — довольным тоном пропел Борода. — Кажется, у нашего железного Феликса образовалась дама сердца? Признавайся, когда это было? Кто она?
— Недавно, — с досадой буркнул Кобылин. — Встретил одну подругу. Но ничего не вышло. Все.
— Где встретил? — не отставал Борода, позабыв про подбитый глаз. — Ну, признавайся!
— В том отеле, — отрезал Кобылин. — В коробочке.
Григорий замер. Взгляд его потух, он тяжело осел обратно в кресло, жалобно скрипнувшее под его весом.
— А — глухо произнес он. — Вот ты о чем. Винишь себя, что не смог уберечь?
— Я? — искренне удивился Кобылин, оборачиваясь к другу. — Это-то тут при чем?
— Э, разве она не первая жертва? — осторожно осведомился Борода.
— Вовсе нет, — возмутился Кобылин. — Она умерла много лет назад и вернулась как дух. Вселилась в одну девчонку местную и помогла мне разобраться со всей этой чертовщиной. Решительная такая, с характером. Но потом… Потом ей пришлось уйти. Вот и все.
Борода выпучил свои маленькие глазки, неверящим взглядом смерил своего собеседника, а потом нерешительно и довольно нервно хихикнул.