Дикая Охота
Шрифт:
Услышав шум в коридоре, Кобылин дернулся, вскинул опущенный было пистолет, взял дверь на прицел. Лена тут же отползла в сторону, но не к кабинкам — спряталась за широкой спиной охотника. Алексей прислушался — вот, опять. Там, в зале, кто-то закричал. Какой-то человек. Грохот. Звон. Кого-то швырнули на стол. Теперь в коридоре шаги. И рядом — звонкий шлепок удара, потом грохот тела, упавшего на пол. Возня, невнятные восклицания, удаляющийся грохот, шаги у самой двери…
Кобылин спустил курок, и грохот второго выстрела больно ударил по ушам. Из дешевой пластиковой двери не полетели щепки, нет, но рядом
— Тихо, — рявкнули из коридора. — Кобылин, это я! Не узнал шаги, что ли?
— Узнал, — подал голос Алексей. — Но их можно подделать. Ты уже почти не хромаешь, так что это довольно легко.
— Твою мать, — простонал Борода из-за двери. — Вот параноик, а! Все под контролем. Можешь выходить.
Кобылин медленно поднялся на ноги, опустил пистолет, но не стал его прятать. Обернулся к Лене, сидящей на полу, и протянул ей свободную руку. Улыбнулся — приветливо, насколько мог. Девчонка вцепилась в его ладонь, как утопающий в спасательный круг, и охотник рывком поднял ее на ноги.
— Мы выходим, — тихо сказал он ей. — Ничего не бойся. Там мой друг. Выйдем, осмотримся. Если все хорошо, я тебя отпущу. Иди в знакомое место, но не домой. Спрячься на время, пока все не утихнет. Понимаешь?
— Да, — так же тихо отозвалась Лена, откидывая длинную черную прядь с лица. — Я понимаю.
— Есть куда пойти?
— Да, у меня есть друзья в другом клубе, там можно пару дней потусоваться, — ответила девчонка и тут же, увидев выражение лица охотника, уточнила: — Обычные друзья! Не такие.
Кобылин медленно кивнул и шагнул к двери, ведя за собой перепуганную и заплаканную девчонку, что пять минут назад готова была его убить, а теперь видела в нем защитника. Кобылин ненавидел себя за это. За эту роль героя, которую он опять сыграл почти безупречно. Но ему очень была нужна эта девчонка. За ней придут, обязательно придут. Так называемые друзья Веры. Нет, ее не тронут, с ней поговорят. А ему очень нужно, чтобы эта девочка рассказала ему, о чем пойдет речь. Сама. Добровольно. Без принуждения. И она расскажет.
Чтобы открыть дверь, ему пришлось освободить левую руку — убирать пистолет охотник не собирался. Пришлось отпустить девчонку, что неохотно разжала холодные пальцы, выпуская кисть своего то ли защитника, то ли обидчика. Алексей тихонько потянул на себя железную ручку, и дверь бесшумно распахнулась, выплеснув в полутьму коридора поток ослепительно-белого света.
Гриша был там. Стоял боком к двери, напряженно посматривая в сторону общего зала, откуда доносился тихий гул разговоров. В правой руке он держал большой темный пистолет, свою любимую «беретту» с увеличенным магазином, а в левой — короткий дробовик без приклада, напоминающий огромный кремниевый пистолет. Тот самый «ремингтон» Кобылина, который достался ему в наследство от предыдущего владельца-охотника. На Бороде был его любимый длинный плащ из жесткой кожи — потрепанный, но еще не совсем затертый. Курчавые волосы стояли дыбом, бородища, давшая охотнику прозвище, ложилась на грудь, а приличный пивной животик заметно выступал из распахнутого плаща. В целом Гриша напоминал байкера-наркодилера, вынырнувшего из голливудского боевика.
— Как ты тут очутился? — тихо спросил Кобылин,
— Стреляли, — невозмутимо прогудел Гриша.
— Ты это брось, — предупредил Алексей. — Следил?
Борода замялся, и охотник заметил, как Лена быстро скользнула за их широкие спины.
— Присматривал, — скупо отозвался Борода, кося глазом в сторону девчонки. — Был неподалеку.
— Ясно, — сухо отозвался Кобылин. — Что здесь?
— Один при входе, пострадал, — отозвался Борода. — Двое в зале, загнали их в угол, сейчас нервничают, но не дергаются. Надо уходить. Слишком много людей вокруг. Могут пострадать. Да и свидетели…
— Уйдем, — согласился Алексей. — Но сначала мне надо парой слов перекинуться с этими мохнатыми деятелями. Первый не труп?
— Жить будет, — бросил Гриша. — Ты же знаешь. На них все заживает как на собаках.
Кобылин кивнул и скользящим шагом двинулся в сторону общего зала, решив не тратить время на объяснения. С Гришей поговорить можно потом, когда они выберутся из этой мышеловки.
В зале охотника ждал сюрприз. Прямо у выхода из коридора, спиной к охотникам, стоял высокий широкоплечий человек. С густой гривой волос, длинными руками, в которых он сжимал черную и тяжелую на вид палку. Это был оборотень, Кобылин сразу это почувствовал и не выстрелил лишь потому, что тот стоял спиной и не представлял угрозы. А потом, спустя пару биений сердца, он узнал знакомые очертания.
— Твою мать, — тихо простонал Алексей, осторожными шажками продвигаясь вперед. — Вам что тут, цирк, что ли? Вы что тут устроили, эпические деятели?
— Ага, цирковой номер, — глухо отозвался Борода. — С названием «Спасти задницу рядового Кобылина».
Алексей не ответил — шагнул вперед и встал плечом к плечу с Вадимом, что не отводил взгляда от двух широкоплечих фигур, замерших у ближайшего столика. Остальные столы рядом с ними были пусты — те, кто сидел ближе к двери, успели удрать подальше от разборок в баре. А те, кто сидел ближе к лестнице, быстро слиняли на второй этаж и теперь осторожно поглядывали сверху, перегибаясь через деревянные перила. От этих храбрецов и шел тихий гул разговоров — оборотни, оставшиеся одни в пустом зале, предпочитали помалкивать.
Взяв на прицел лохматых громил, Алексей окинул зал быстрым взглядом, разыскивая пострадавших. Но увидел лишь грузного толстяка, лежащего на полу, в проходе между барной стойкой и столами. На нем были строгие черные брюки, белая рубашка и черная же куртка, чем-то напоминавшая военную форму. Хотя охотник и не видел отсюда табличку на груди куртки, он не сомневался, что там написано «Охрана».
Увидев краем глаза Гришу, что встал рядом с другом, Кобылин тихо бросил ему:
— Третий?
— У входа, — так же тихо отозвался тот. — Еще полежит полчасика с разбитой головой. Потом очухается. Что с этими?
Кобылин не ответил — обернувшись, поймал перепуганный взгляд черных девичьих глаз. Ленка, взявшая себя в руки, держалась молодцом — стояла позади охотников и старалась не дышать. Выражение лица — серьезное, губы сжаты, на скулах румянец, глаза опасно поблескивают, кулачки сжаты. Девушка злится. Картину портили лишь расплывшиеся от слез тени, что оставили на щеках черные полоски.