Дикая охота

Афанасьев Роман Сергеевич

Глухо свистнула электричка и тут же загромыхала, набирая ход. Кобылин проводил ее долгим взглядом. Железная гусеница, неторопливо постукивая, изогнулась и скрылась за поворотом, в лесу. Под серым небом остались только две пустые платформы, снег и лес.

Кобылин зевнул, прикрывая рукой рот, и вновь поежился. После теплой электрички, в которой он проспал два часа, здесь, на платформе, было холодно. Кругом лежал снег, да такой, словно зима все еще была в самом разгаре. Казалось, сюда, за город, весна еще не дошла, затерявшись где-то в спальных районах.

Обернувшись,

Алексей окинул взглядом дальний конец платформы. Там, за ним, виднелась небольшая площадка, изрытая следами машин. На обочине торчал одинокий ларек – большая торговая палатка, сложенная из серых бетонных блоков с красной остроконечной крышей и одним-единственным окном. Железная дверь палатки была плотно прикрыта, но около нее маячили двое субъектов помятого вида в пуховиках и вязаных шапочках, а рядом высился выцветший дорожный знак парковки. Видимо, это и была автобусная остановка, которую Алекс нашел на карте.

Поправив сумку на плече, Кобылин решительно зашагал к краю платформы. До дачного поселка Роднички еще далеко, отсюда километров двадцать, в самую глушь. Но туда должен ходить автобус, если не врет карта. Но чем ближе Алексей подходил к краю, тем яснее понимал, что этот рейс, мягко говоря, не регулярный.

Спрыгнув с платформы, он тотчас по колено провалился в снег и, отчаянно матерясь, побрел к утоптанной площадке, разбрасывая сугробы. Выбравшись на твердое место, поднял воротник, натянул шапку на самый нос и решительным шагом направился к двум типам у ларька, что уже заприметили незваного гостя и теперь вызывающе на него таращились. Обоим было за сорок, оба обросли щетиной, но один, с кривым носом, выглядел посвежее, да и курточка у него была почище. В зубах он держал сигарету, а вот его товарищ мял дрожащими пальцами папиросу.

– Здорово, отцы, – поприветствовал их Кобылин, подходя ближе. – Что скажете, автобус сегодня ожидается?

– Здорово, коли не шутишь, – отозвался мужичок с папироской, окидывая гостя мутным взглядом. – Какой тебе автобус-то?

– Тридцать второй, – деловито отозвался Алексей. – Тот, что до садового товарищества.

– До Родничков-то? – небрежно бросил носатый тип. – Может, и будет. В обед, поди.

– Вот зараза, – сокрушенно выдохнул Кобылин. – До обеда тут торчать, так и околеть можно.

– А на что тебе Роднички? – закинул удочку носатый. – Ты не местный вроде.

– Друг у меня там, – с широкой радостной улыбкой выдохнул Кобылин. – Гостит у тещи. Просил помочь по хозяйству, ну и поляну обещал накрыть.

– А, – протянул тип с папиросой. – Дачники.

Носатый прищурился, смерил охотника оценивающим взглядом. Кобылин, уже догадавшийся, к чему идет дело, широко улыбнулся, стараясь излучать дружелюбие. Бывают случаи, когда надо казаться опасным, лютым, бешеным подонком, этакой ходячей проблемой с доставкой на дом. А бывают, когда нужно выглядеть жизнерадостным идиотом, способным в любой момент скинуть с плеча гитару и затянуть песенку про костры, леса, туман и перевалы.

– Ты тут долго простоишь, – предрек наконец носатый. –

Утренняя смена из поселка уже уехала на работу. Теперь транспорт будет в обед. А может, и вечером, к тому времени, когда обратно народ потянется. А в Роднички и вовсе сегодня ничего не будет.

– Это почему? – искренне удивился мужичок с папиросой.

– Потому что Михалыч вчера отмечал с кумом в поселке, – отозвался носатый, кинув на друга злой взгляд. – За баранку до вечера не сядет, а Кузьмин на тридцать третьем рейсе подменяет того чернявого.

– А, ну ясен пень, – бросил мужичок, смущенно покашливая. – Да, если уж Михалыч начал отмечать, то это надолго, да.

– Что ж делать-то, отцы? – сокрушенно вопросил Кобылин. – А? Замерзну я тут.

– Ну, раз такое дело, – протянул носатый, затягиваясь сигаретой, – отвезу я тебя до Родничков.

– На чем поедем-то, отец? – ухмыльнулся в ответ Кобылин. – На санях?

Местный без слов мотнул головой, и Алексей заглянул за угол палатки. Там, в сугробах, стояла белая «Нива», заляпанная замершей грязью по самую крышу.

– Эва, – Кобылин засмеялся, – вот и транспорт! Сколько возьмешь?

– Тыщу, – без колебаний бухнул носатый.

Кобылин снова засмеялся, обернулся к местным.

– Ну, ты загнул, отец! За тысячу я сейчас тут в палатке сяду и буду греться до самого автобуса! Поди, все ж протрезвеет к вечеру ваш Михалыч да выйдет на маршрут.

– А чего, чего, – оживился второй мужичок, отбрасывая окурок папиросы. – Это мы запросто. У меня товару – завались. Дня на три точно хватит.

– Э, ну да, – раздраженно бросил носатый. – Хлебнешь твоего товару да потом… Тебя как звать-то?

– Леха я, – радостно лыбясь, выдохнул Кобылин.

– Ну, скока дашь, Леха?

– Три сотни дам, пожалуй.

– В такую даль три сотни? – притворно изумился носатый. – Пять!

Кобылин нахмурился. Деньги у него были, хотя основной запас он оставил в городе, на теплом чердачке в тайнике с ноутбуком. Но и расшвыриваться деньгами не хотелось, уж больно трудно ему они доставались. С другой стороны, на улице не то что не теплело, а скорее холодало. Мороз был градусов в десять, если не все пятнадцать. Так, действительно, и простыть недолго.

– Ладно, отец, поехали, – решился наконец Кобылин. – Оберешь ты меня до нитки, но хоть погреюсь в твоем лимузине.

– Поехали! – обрадовался носатый. – Костян я, слышь. Давай, рванули прямо сейчас.

Даже не попрощавшись с продавцом палатки, водила развернулся и зашагал к машине. Кобылин подмигнул на прощание разочарованному продавцу, лишившемуся потенциального покупателя, и двинулся следом.

Пока хозяин «Нивы» забирался на свое место да открывал двери, Кобылин перетаптывался с ноги на ногу, пытаясь понять, какого черта тут, в лесах, стоят такие холода. В городе уже растаяло почти все. Хотя это широко известный факт – в больших городах всегда на пару градусов теплее. Там машины, заводы, предприятия, народ, опять же, с центральным отоплением. Греется воздух над городом, греется.