Дикая Охота
Шрифт:
С каждым разом молодой ученик держался всё дольше и дольше. В этот раз ведьмакам пришлось постараться, чтобы вымотать его, прежде чем они смогли нанести несколько ударов плашмя по нему — в реальном бою то были бы удары, от которых он погиб бы.
— Достаточно! — крикнул Ауррис, и все во дворе обратили свои взоры к нему. — Феррунес, ты стал более способным, — улыбнулся старик. — Ты достойный сын своего отца.
— Спасибо, — кивнул Менсис. Он всё никак не мог привыкнуть к своему настоящему имени.
— Сегодня можешь уже отдохнуть. Завтра продолжим твои тренировки, —
Ведьмаки разошлись по своим делам, и Менсис направился в трапезную, чтобы восстановить силы после утомительного боя. За столами сидело несколько его знакомых, коротко поприветствовавших его. Кто-то даже похвалил его за старания. Мужчина улыбнулся, сел за стол, и ему пододвинули кружку с пряной настойкой и тарелку с различными закусками. За едой они обсуждали последние новости, смеялись над понятными только им шутками, и Менсис переставал чувствовать себя здесь чужим.
Неожиданно сюда влетел взлохмаченный и радостный Виурс.
— Мужики! У меня сын родился! — запыхавшийся, он плюхнулся на скамью за стол, и тут же его начали поздравлять. — Осенью заберу к себе. Воспитаю ведьмаком.
— Везёт же, — хмыкнул Герренс, отпивая из кружки. После ухода Вики он стал чувствовать себя хуже. Эта чёртова метка у неё на руке всё не давала ведьмаку покоя. Он даже начал изучать, а есть ли что-то, что способно было свести метку, сделать её бесполезной? Увы, книги не давали чётких ответов, а изучать литературу Дарроса он не мог как минимум из-за незнания тамошнего языка.
Виктория была той ещё девкой, за которой хотелось кинуться в самое пекло, потерять голову и встать под град стрелы, лишь бы она удостоила его своего внимания. Но кто-то ей приглянулся больше, чем беловолосый ведьмак. И от того воспоминания об их единственном поцелуе отдавали горечью и терзали его сердце.
Другой бы на его месте сказал, что и чёрт с ней. Много других девок хороших, но Герренс забыть её не мог. Что-то в ней было необычное, манящее. Опасное.
***
Кархай заполнялась Тьмой.
За эти месяцы изначальная, истинная, магия её Сердца почти угасла. Те крохи, что удалось ещё сберечь, таились не в самом Сердце, а были сокрыты в одном из множества камней.
Когда кровавый зверь придёт — Кархай воспользуется убережённой силой. Но пока могла лишь стонать от боли и дальше, наблюдая, как её дети всё больше погружаются во Тьму.
Вокруг Каменного Сердца теперь сидели маги Дикой Охоты. Их извращённая Тьмой сущность поддерживала всё тёмное, что Орест принёс в крепость. И если бы Кархай не сберегла свою магию, то вскоре умерла бы, став пристанищем этих… демонов.
Ей было больно видеть происходившее в этих стенах. Дикая Охота всё больше распоясывалась, упивалась своей властью, чего не было в те давние времена.
Ведьмаки почитали свою родную крепость, как мать. Хранители Сердца денно и нощно оберегали то от вмешательства иных сил. Другие — старались поддерживать свой дом в изначальном состоянии. Латали, если потребуется, берегли, украшали…
Вспоминая, как ребятня носилась по этим коридорам, ныне обагрённым
Свинульф вальяжно вошёл в ранее пустовавшую комнату, где теперь обжился. Восстановил полки и столы, скинул в дальний угол шкуры, создав подобие лежанки для себя. И если изначально комната ещё не вызывала ужаса, то теперь, когда на полках лежали отрезанные головы — здесь не только ужасно пахло для смертного, но и весь вид преобразился до неузнаваемости.
Остекленевшие глаза устремили свои взгляды на лежанку в углу. Обезображенные лица было не узнать.
Свинульф, довольно улыбаясь, поставил на полку новую голову пленницы, которую притащил сегодня. Поправив её, чтобы и её глаза смотрели в нужную сторону, всадник Дикой Охоты отошёл на пару шагов назад, любуясь этим жутким произведением искусства.
Возможно, среди этих трофеев не хватало ещё пары голов. В том числе головы бывшего Генерала Хаоса.
***
Райдо перехватил топор поудобнее и снова замахнулся.
Рубка дров помогала отвлечься. Непрекращающаяся череда кошмаров преследовала его до сих пор, а уж после того случая у алтаря мужчина начал панически бояться темноты. Выматывая себя тяжёлой физической работой, он надеялся довести себя до изнеможения, чтобы сваливаться в кровать без сновидений. Лучше бесконечная чёрная пустота, чем его двойник.
— Ой, а ты уже проснулся? — мужчина замер и обернулся, услышав голос Валки. Девушка вышла из длинного дома, держа в руках крынку с тёплым молоком.
После того, как Валькаса признали вожаком, его семья перебралась в длинный дом. У Сверра осталась вдова, которая, в прочем, быстро нашла себе сожителя — одинокого кузнеца в их деревне. Так что длинный дом перешёл семье нового вожака.
Их престарелая мать не горела желанием покидать дом, в который её привели ещё совсем девчонкой — едва ли начавшей крепнуть от физической работы. Но младшие дети, Валькас и Валка, не желали оставлять её в одиночестве, поэтому женщина теперь занималась днями напролёт шитьём и вязанием, стремясь себя занять работой от мыслей. Старшие дети давно покинули их деревню, разве что старшая дочь осталась.
Она вдовствовала уже пять лет, и от брака у неё остался семилетний сын. Райдо, в прочем, почувствовал в том мальчишке кровь погибшего Сверра. Валькас сам как-то проболтался, что Рота не была верна своему мужу. Да и странно было, что того задрал какой-то зверь на охоте. Но обвинять старшую сестру без доказательств волколак не мог, а потому лишь искал хоть какую-то зацепку, чтобы пристыдить её.
Пока Валькас занимался управлением деревней, помощью местным и прочими обязанностями вожака, Валка старалась помочь ему с гостями. Именно она готовила для Четверых и помогала им с бытом. Рота же… Рота не особо была рада новому статусу младшего брата, а в особенности — его знакомствам.