Дикая родня
Шрифт:
У Котова на шее повисла Анастасия, осыпая поцелуями его лицо, подошёл высокий темнокожий молодой самин, они с Александром тоже обнялись, обменявшись парой тихих фраз. Капитана и его команду обступила целая толпа, несколько подозрительно похожих на него бойцов сжимали задыхающегося Дарча в ребродробительных объятиях, только потом Ардж узнает, что это были родные братья беглого предводителя Ящера.
Ардж надеялся увидеть в дверях храма Шэни, но девочки нигде не было видно. От толпы его благополучно оттеснили, но оказался он не в одиночестве. Рядом раздался тот же тихий и вкрадчивый голос чёрного Старейшины уже на сатариме, быстренько спустивший
— Если думаешь, что о тебе и твоей «дочурке» забыли, то ошибаешься, — холодно заметил Туррон, впервые обратившись к воину лично. — У нас есть средства проверить твою «невиновность», и если ты соврал… — Старейшина замолчал, давая возможность Арджу самому додумать последствия такого поступка, и молчание это было красноречивее любых слов.
Ардж мог бы сейчас отшутиться, в конце концов, этот так называемый Старейшина только что уступил в противостоянии иноплеменнику человеку, но разумная осторожность говорила о том, что такие фокусы Туррон может спустить только один раз и только одному существу. Любого другого на месте Котова, скорее всего, ждала бы скорая и мучительная расправа.
Неужели, несмотря на взаимную ненависть, Кот с Чёрным признают силу друг друга, как стоящие противники? Ардж смотрел на Туррона и вспоминал Великого и собственное противостояние с ним. А смог бы Нароунд так же отпустить его, понимая, что не время и не место для старых обид? Нет, уже не смог, пришёл к странному выводу Ардж. И в этом была незрелость Великого и отчасти его слепая глупость. Поступи он иначе не только на Совете, но и раньше, гораздо раньше, скольких ошибок смог бы избежать. Но Великий на то и велик, что не видит вокруг ничего, кроме собственного величия…
И совершенно иным был Чёрный Зверь. Злой, жестокий, порой даже с собственной семьёй, но наученный и многоопытный. И отчего-то страшно было думать, скольких же ошибок стоил его опыт…
Туррон умел выбирать противников и знал, чего ждать от каждого. И отступил он отнюдь не из-за слабости, или страха. Почуял, что Котов ему сейчас не соперник? Очень вероятно, самины предпочитают сражаться с сильным противником. А Кота сейчас при всём желании таковым не назовёшь. Правда, было во всей этой ситуации что-то ещё, двойное дно, скрытое от посторонних глаз, но видимое, как минимум, одному из противников. Ардж не мог понять, откуда у него появилось это ощущение. Возможно из-за странного поведения Туррона, возможно из-за чего-то ещё, но стойкое подозрение, что здесь всё не так просто, как кажется, стремительно перерастало в уверенность.
Ссориться с Турроном Арджу не хотелось, хотя бы потому, что, в отличие от Котова, уважения к Старейшине он отнюдь не утратил, несмотря на его временное отступление, и видел всю опасность, которую представлял такой противник. Что бы Котов о себе не думал, ему не повезло обзавестись подобным врагом. Кроме того, Арджа не оставляло воспоминание о разговоре с Лесовиком и забота о будущем Шэни. Если от Старейшины действительно зависит её благополучие, то будет лучше с ним не портить отношений. Все эти мысли пронеслись в его голове за считанные мгновения. Ардж спокойно выдержал тяжёлый взгляд чёрных глаз с горевшими в глубине алыми огоньками, учтиво склонил голову перед Старшим и только после этого ответил:
— Я не мог вам соврать, Старейшина. Хотя бы потому, что я ещё ничего не успел сказать. Вы увидели и сами сделали выводы, и, сказать по чести, я бы сделал точно такие же… Я покажу свою память вашим покорителям, и вы всё узнаете.
— Покорителя
Старейшина пытался определить в воине какую-то ложь, или страх, что его раскроют, но Ардж был спокоен и невозмутим, на слова Чёрного в бирюзовых глазах промелькнула лишь слабая усмешка.
— Значит, мне не придётся им ничего пояснять, — пожал он плечами, устало улыбнувшись.
Старейшина, задумчиво пощёлкивая, рассматривал его несколько мгновений, затем отвернулся и пошёл к выходу. Часть его отрядов уже покинула храм, но самые преданные остались, дожидаясь своего командира.
Двери храма в этот момент приоткрылись, и в проём легкой походкой танцора скользнул самый необычный самин, какого когда-либо мог видеть Ардж. Не слишком высокий, поджарый и крепкий, он был облачён в серое одеяние, слабо напоминавшее доспех и блестевшее в скупом свете серебристыми вставками металла. Ярко-жёлтые, янтарные глаза с вертикальными чёрными зрачками светились в темноте помещения внутренним живым огнём, как у зверя. И эти глаза Ардж уже видел, в другом времени, у совершенно иного существа, в чужом воспоминании… И это воспоминание окончательно уверило воина в том, кем может быть этот самин. Вождь драконов мог выбрать носителем только вождя.
Заметив прущего прямиком на него Туррона, самин остановился, с улыбкой наблюдая за Старейшиной.
— Ты не слишком-то торопился на встречу со своим заморышем, — прорычал по пути Туррон, даже не взглянув на него.
Вождь удивлённо прищёлкнул и отыскал взглядом своего ученика, из-за которого было столько переживаний в Городе, а он всё-таки справился и вернулся. Почти самостоятельно. Это заметно радовало Ларгу, настолько, что даже ворчливый Старейшина заметил. Оценил вождь и влепившийся точно в центре храма Ящер, который уже обступили инквизиторы и служители, пытающиеся оценить масштаб ущерба.
— Всё ворчишь, — по-доброму усмехнулся он, сверкнув на Туррона своими странными сияющими глазами. — Туррон, хоть раз в жизни порадуйся со всеми. Твой сын вернулся героем сам и привёз к нам послание от наших далёких родичей, — взгляд янтарных глаз переместился на застывшего Арджа, услышавшего их разговор, впрочем, вождь и не думал умерять голос, так что слышали его многие.
Его слова заставили Старейшину притормозить и изумлённо воззриться на Дарча. А тот едва не рухнул, заметив пристальный взгляд отца, втянул голову в плечи и попытался спрятаться за спинами товарищей и братьев, чем вызвал ещё более широкую ухмылку у вождя. В храме вновь стало тихо, а на Ларге сосредоточились частью удивлённые, частью радостные взгляды, и он продолжил, весело улыбаясь:
— Радуйтесь, братья, у нас сегодня большой праздник! Вернулись из далёкого пути наши братья и сестра. И вернулись не с пустыми руками! Дарч, не опускай взгляд, не тебе нужно стыдиться своих поступков. Дэйра, — обратился он к Верховному Инквизитору, — ты разве не увидел, что они привезли нам?
Удивление в глазах инквизитора сменилось озадаченностью, и он вновь уставился на несчастного Дарча, который чувствовал себя под столь пристальным вниманием всё больше не в своей тарелке. Одно дело, когда это происходит на своём родном корабле, среди тех, кого привык считать семьёй. И совсем иное, когда прежние родичи, и особенно отец, изгнавший когда-то из семьи и клана, смотрят и ждут каких-то объяснений.