Дикая роза (др. изд.)
Шрифт:
— Вот и все.
Рэндл не сводил с неё глаз, все лицо его сжалось от тревоги и ужаса. Этот образец черной магии окончательно сбил его с толку.
Он уже готов был поверить, что голос Эммы, который он только что слышал, — слуховая галлюцинация, вызванная колдуньей Линдзи. И о чем был их разговор? Чем заполнены паузы? У него было смутное чувство, что Грэйхеллоку, а значит, и ему самому нанесли оскорбление.
— О чем вы говорили?
— Ты же слышал.
— Слышал твою половину.
— Она спросила,
— Да? И сказала, что она одна?
— Сказала, что не уверена.
— О черт! — Рэндл решил, что теперь уж Энн наверняка знает про него и Линдзи, кто-нибудь наверняка ей сказал. И нужно же ей было вклиниться именно сегодня. До сих пор он просто не давал себе думать о том, знает она или нет. И конечно, она догадалась, что звонила Линдзи, даже если Эмма ей не сказала.
— Мне нехорошо, — сказал Рэндл.
— Милый, но ты сообрази, ты возьми себя в руки! Теперь ты хотя бы знаешь, что Эмма к нам не ворвется. Разве после звонка все не стало лучше?
— Нет, все стало хуже, — сказал Рэндл и отошел к окну. Солнце светило на пыльные, скрюченные кусты, а те жались друг к другу, как пленники.
Помолчав, Линдзи сказала жестко:
— Не воображай, будто я не понимаю, что ты можешь в любую минуту меня бросить и возвратиться к уютной жизни в Грэйхеллоке. Твоя драгоценная супруга тебя ждет. Что ж ты не уходишь?
— Ради бога, не терзай ты меня. Я тебя люблю до безумия, и ты это знаешь. — Он отвернулся от окна и подошел к ней. Она сидела в кресле Эммы, пропуская сквозь пальцы длинную прядь волос. Подол коричневого платья не доходил до колен.
Рэндл опустился на пол у её ног. Не прикасаясь к ней, проговорил:
— Линдзи, послушай, я тебя просто умоляю, не изводи меня сейчас. Я дошел до предела.
— Хорошо. — Она холодно посмотрела на него и стала накручивать прядь волос на запястье. — Но ты столько времени кричал, что хочешь меня. А теперь, когда я откровенно себя предлагаю, выходит, что ты раздумал. Я не могу ручаться, долго ли предложение останется в силе. Так что смотри. Все.
— Да не раздумал я! — вспылил Рэндл. — Я… — Как ей объяснить? А вдруг он совершит страшную, непоправимую ошибку? — Я не то чтобы думаю… что Эмма нарочно все это устроила…
— То есть как это Эмма нарочно устроила? Ты с ума сошел?
— Я же сказал, я этого не думаю…
— Так зачем это говорить? Ты уже, кажется, бредишь, Рэндл. — Она оттолкнула его руки, слабо цеплявшиеся за её колени, и встала.
— Помоги мне, Линдзи.
— Ты этого не заслужил. Жалкий человек, тебя надо прогнать, надо выпороть. Ладно, ещё одно я для тебя сделаю, но это уж будет последнее. Пусти с дороги.
Рэндл отполз в сторону, потом встал.
Линдзи между
— Ты как-то сказал, что хотел бы знать, какие мы бываем, когда тебя здесь нет. Вот я сейчас тебе покажу.
Рэндл смотрел на неё раскрыв рот, свесив руки. Он был готов к чему угодно, хотя бы к тому, что внезапно стемнеет и в воздухе возникнет волшебная светящаяся статуя — Эмма и Линдзи.
Линдзи вытащила магнитофон, дремавший, как всегда, под креслом Эммы. Присев на корточки, осмотрела и поправила ленту. И включила. Обе кассеты завертелись, усыпляюще медленно. Линдзи устремила на Рэндла суровый, хмурый взгляд. И вот тишину затаившейся комнаты нарушил голос Эммы.
— Если хочешь действовать, действуй немедленно. Ни для теорий, ни для сомнений времени уже нет. Ты в потемках и в потемках должен идти вперед.
— Но послушай… — начал Рэндл.
— Глупый, это ещё из романа. А разговор сейчас начнется.
— Черт! — Рэндл вытер лицо платком. — Она не знала, что ты и разговор записываешь?
— Конечно, нет, иначе какой был бы смысл? Я повозилась с магнитофоном, как будто выключаю его, а сама не выключила.
Голос Эммы продолжал:
— Пока он раздумывал, рука его уже сжимала в кармане револьвер. Колебание было равносильно смерти, а Маркус Вуд не намерен был умирать. Рассудок и надежда на помощь остались позади. Впереди, где-то в этом жутком лабиринте, был убийца Себастиана Лича. Он пожал плечами и неслышно двинулся дальше, туда, где обрывались вниз ступени.
Последовала пауза, заполненная шуршанием ленты. Потом Эмма снова заговорила, уже другим тоном:
— О господи, какая чушь.
Голос Линдзи сказал:
— Вы устали, дорогая. Не забудьте, что завтра вам ехать в Кент. Пора кончать, да? Подлить вам в молоко немножко виски? Хотите?
— Нет, девочка, не нужно. А впрочем, пожалуй, самую малость. Надеюсь, ты тут не соскучишься одна.
— А я надеюсь, что вы не соскучитесь. Давненько старый крот не вылезал из норы. У меня-то все будет в порядке. Право же, дорогая, не можете вы меня все время опекать.
— М-м. Так-таки не могу? Ну что ж. Не повезло бедному Рэндлу, что пришлось уехать подальше от греха. А то мог бы пригласить тебя позавтракать, побаловал бы тебя. Или так лучше, а, лисичка?
— Вы уж скажете. Да, бедный Рэндл чуть не плакал от огорчения.
— Ничего, мы его утешим, когда я вернусь. Он не пропадет, нет, Рэндл не пропадет.
Линдзи выключила магнитофон и встала. Словно её движение перевесило доску качелей, Рэндл опустился в кресло. Она смотрела на него сверху вниз подбоченясь, сердито и торжествующе.
— Видишь, как я о тебе забочусь.
— Ты могла это подделать.
— Да перестань ты наконец! — прикрикнула Линдзи и с силой ударила его ногой по лодыжке.