Дикая сердцем
Шрифт:
Сейчас только три, и хотя в последние несколько недель Джона стал работать намного меньше, это все равно необычно рано.
– Сегодня я летал на север. Там пожар около сто пятидесятого километра.
– Я слышала, шоссе закрыли для проезда. – Кажется, что пожары вспыхивают вокруг нас во всех направлениях. – Насколько все плохо?
Мы всего на тридцать километров южнее этого места.
– Пожар локализовали на семьдесят процентов.
Я вздыхаю с облегчением.
– Хорошо.
– А сегодня вечером и завтра ожидается дождь.
– Правда? Значит, ты останешься
– Можешь постараться говорить об этом не так взволнованно?
Его язвительный тон заставляет меня рассмеяться.
Правда в том, что обещанный дождь действительно заставляет меня радоваться, и не только потому, что Джона никуда не полетит, но и из-за моего сада. Он быстро высыхает, и я трачу на его полив каждый день по целому часу. Это очень медитативное занятие, когда мне нечем заняться. Но когда есть – это просто заноза в заднице.
– Как прошел твой день?
– Хорошо. – Я рассматриваю свои ногти. Они коротко острижены и не покрыты лаком, но более здоровые после нескольких месяцев без ношения длины. – Я отвезла поделки Роя в художественный магазин в Анкоридже.
Самые сложные фигурки были слишком хороши, чтобы продавать их на фермерском рынке Трапперс Кроссинг, где за последний месяц я успешно сбыла уже десятки его статуэток. Мне нравится удивление в его глазах, каждый раз появляющееся, когда я прихожу к нему с конвертом денег, как будто он до сих пор не может поверить, что люди могут оценить его резьбу по дереву. Он даже предложил покрывать расходы за стол на рынке теперь, когда у меня закончилась клубника.
– Они выставят их на продажу. Владелица думает, что сможет выручить хорошую цену за каждую.
Вода выключается. Джона отдергивает шторку и снимает полотенце с крючка.
У меня пересыхает во рту, пока я смотрю, как он вытирается.
Он выходит из душа, задерживается, чтобы поцеловать меня в губы, а затем бросает полотенце на перекладину и идет в нашу спальню.
– Этот мудак хоть понимает, как много ты для него делаешь?
Я следую за ним, наслаждаясь прекрасным видом его задницы, пока он роется в ящике комода в поисках нижнего белья. Мои отношения с Роем стали более чем терпимыми. Я приезжаю к нему по утрам и вечерам. Мы делаем всякое по хозяйству. Наши разговоры довольно немногословны, но неизменная атмосфера раздражения, которая раньше витала вокруг него, кажется, испарилась. Возможно, это потому, что он чувствует себя лучше: его рана и синяки на лице поблекли, ребра и ключица, кажется, зажили, – но мне хочется думать, что дело в другом.
Что это потому, что Рою Доновану нравится моя компания.
Я поднимаю глаза и вижу, что Джона ухмыляется – он заметил мой восхищенный взгляд, устремленный вниз.
– Ему и не нужно понимать.
Джона усмехается, натягивая трусы-боксеры на свои мускулистые ноги.
– Марк Шеппард спросил меня, смогу ли я довезти его и его приятеля в их домик у Озера Убийц.
– Заполни маршрутный лист, – предупреждаю я его.
Он усмехается.
– Да, да. Это недалеко. Вообще-то я хотел узнать, не хочешь ли ты слетать со мной.
– Как бы весело ни звучало слетать в место под названием
Марк любит поговорить. Однажды я позвонила ему в офис, чтобы договориться о выставлении счета, и этот звонок занял у меня сорок минут, и потом еще пять – на прощания, прежде чем я смогла наконец положить трубку.
– Через час я должна встретиться с Эмили, чтобы обсудить наши планы перед собранием на следующей неделе, а потом я еду к Рою.
Я нервничала, рассказывая Эмили о своих идеях, учитывая, как началось наше общение. Но с тех пор она оттаяла. Она все еще болезненно застенчива, но теперь готова к совместной деятельности. Она талантлива в рисовании и фотографии и готова помочь мне разработать веселую и креативную рекламную кампанию в социальных сетях.
– Разве он еще не выздоровел?
– Гипс снимут на следующей неделе.
Джона натягивает джинсы.
– Сегодня я разговаривал с мамой. Сказал ей, что мы останемся на Аляске на Рождество.
– Как она к этому отнеслась?
Джона уже несколько лет не видел свою мать.
Он тяжко вздыхает.
– Они хотят приехать к нам.
– О боже, это действительно происходит.
Целая неделя с матерью моего парня, которую я никогда не видела, и отчимом, которого Джона презирает. Добавьте сюда моего отчима-психоаналитика и мать, которая суетится из-за мелочей, и все это вместе может стать просто катастрофой.
– А?
Я отмахиваюсь от своих тревог.
– Это здорово! Значит… Наш дом будет полон гостей.
Нам действительно нужен обеденный стол.
– Ага. – Джона фыркает. – Обе пары родителей и Агги с Мейбл? Как, черт возьми, мы собираемся всех их уместить здесь?
– Агнес и Мейбл тоже приезжают?
– Конечно, они приезжают.
Если я добьюсь своего, к тому времени они уже будут жить здесь.
Джона мотает головой.
– Может, мы поселим мою маму и Мудака в гостинице?
– Мы не можем поселить их в гостинице на Рождество после того, как они прилетят к нам из Осло.
– Отлично. Может быть, тогда в гостиницу переберемся мы, – бормочет он, застегивая ремень. – Интересно, сколько будет стоить построить один из таких домиков, как у Мак-Гивни? Мы могли бы построить такой, чтобы поселить их на неделю. У нас достаточно земли для этого.
Я смотрю, как Джона достает из другого ящика футболку и натягивает ее через голову, скрывая от моих глаз свое тело.
Но в моей голове уже крутятся другие мысли. Сейчас самое подходящее время.
– Эй, а ты не мог бы уделить мне полчаса? Я хочу тебе кое-что показать.
* * *
Дверные петли шумно скрипят.
– Положи его сюда. – Я киваю на небольшой валун.
Джона подпирает дверь, и мы входим внутрь.
Его любопытные голубые глаза блуждают по четырем темным углам.
– Не могу поверить, что Фил ничего не рассказал нам об этом месте.