Дикая сердцем

Такер К. А.

Рою повезло, что он вообще остался жив.

Он бросает хмурый взгляд на Оскара, который теперь вылизывает ему лицо.

– Прочь. Это тоже не надо.

Когда я завершаю разговор, я сосредоточиваюсь на том, чтобы откопать Роя.

– Давай посмотрим, смогу ли я отодвинуть эти штуки.

Я начинаю поднимать и убирать доски, для чего порой мне требуется вся моя сила. Но потом я достигаю здоровой балки, которая лежит поперек груди Роя и которая, кажется, и пригвождает его к полу. С обеих сторон ее подпирают другие деревянные обломки, это и спасло Роя от того,

чтобы оказаться полностью раздавленным.

– Не суетись, – предостерегает он, морщась.

– Я должна хотя бы попытаться. – Мои мышцы плеч и рук напрягаются до предела, когда я силюсь поднять балку, но она даже не сдвигается с места. – Может быть, если ты приподнимешь ее снизу…

– У меня сломана рука. И, скорее всего, несколько ребер. И еще бог знает что.

– Понятно. Но больница тебе не нужна, ага, – бормочу я себе под нос. Упрямый дурак. – Тоби должен быть здесь с минуты на минуту.

Мне хотелось бы, чтоб и Джона был здесь или чтоб он хотя бы оказался в пределах досягаемости. Он тоже может нам понадобиться. Я не знаю, сумеет ли Тоби поднять эту балку один.

– Тебе больно?

– Только когда дышу.

– Ладно, просто… не двигайся. Мы скоро тебя вытащим.

Я опускаюсь на пол, склоняюсь над Роем, чтобы осмотреть его лоб, и краем глаза замечаю ружье, прислоненное к стене.

Старые голубые глаза Роя пристально смотрят на меня.

– По крайней мере, кровотечение, похоже, остановилось.

Он ворчит, глядя на сломанные кронштейны наверху.

– Должно быть, вчерашнее землетрясение что-то разболтало. Решил снять доску – и рухнуло все.

Я понятия не имею, могло ли то землетрясение, из-за которого часы в зале общественного центра пошатнулись, стать этому причиной, но, очевидно, что-то пошло не так.

– Тебе повезло, что ты выжил.

– Кто знает. Все еще есть шансы.

Пока мы ждем, повисает неловкая тишина, минуты тянутся слишком медленно. Я осматриваю огромное пространство вокруг себя, потому что больше ничем не могу помочь Рою и потому что меня одолевает любопытство. Его сарай огромный, но тесный: передняя его часть представляет собой лабиринт, состоящий из бесчисленного количества разных инструментов, пил, валов, деревянных обрезков, досок, зажатых в тисках. По углам наметены высокие горки опилок. Запах древесины смешивается со смрадом, доносящимся из загона для коз за домом. Но готовой мебели я не вижу. Хотя справа есть лестница, ведущая на чердак, где четыре тюка сена образуют у края невысокую стенку.

– Зачем ты приехала? – спрашивает Рой, нарушая тишину, хрипловатым от напряжения и боли голосом.

– Меня привел Оскар. Он не переставал лаять под моей дверью. Я решила, что что-то стряслось. Еще один сердечный приступ или типа того.

– Дай-ка угадаю, это тебе та благодетельница растрепала.

Я могу только предположить, что он имеет в виду Мюриэль. Я не поправляю его на этот счет.

Тоби нет нужды навлекать на себя гнев Роя сегодня.

Обе собаки стоят на страже у входа в сарай; Оскар, грациозно примостившийся на своих покалеченных лапах,

смотрит вдаль, прижав уши.

– Тебе повезло, что Оскар выжил после того капкана.

Если бы он не пришел за мной, то сколько бы времени прошло еще, прежде чем кто-нибудь обнаружил бы Роя здесь, погребенным под грудой досок? Есть ли у него кто-нибудь?

Потеряет ли кто-нибудь Роя Донована, если тот пропадет?

– Что? Хочешь медаль за то, что пришла мне на помощь?

Я тяжело вздыхаю, достаточно громко, чтобы Рой понял, что я раздражена.

– Джой из закусочной заподозрила бы неладное и пришла бы в конце концов, – произносит он после долгой паузы. – Она покупает у меня яйца. Я приходил каждую неделю. Если бы я не явился в пятницу, то она пришла бы меня искать.

Звучит почти так, будто он пытается убедить в этом самого себя.

Может быть, Рой и прав, но это означает, что он был бы зажат этой деревяшкой несколько дней. Мой взгляд перемещается на ружье.

– Ты всегда держишь эту штуку под рукой?

– У меня двенадцать коз и стадо кур в стране медведей. Как ты сама думаешь?

Он морщится от боли, напоминая, что мне, вероятно, не стоит приставать к нему с вопросами. Но я ничего не могу с собой поделать – Рой впервые ведет себя нормально с тех самых пор, как мы с ним познакомились.

К тому же теперь у меня появился один серьезный вопрос.

– Как часто к тебе сюда наведываются медведи?

– Я потерял им счет много лет назад.

Я вспоминаю расстояние между этим домом и моим – довольно близко, если идти через лес.

Мой желудок сжимается при этой мысли. Одно дело – привыкнуть к бродячей лисе и лосю. Но медведь на заднем дворе!

– Не беспокойся так, городская девочка. В этих краях не получится разводить скот без хищников, которые будут бродить вдоль твоего забора, пытаясь пробраться внутрь. Так уж здесь все устроено. – Рой замолкает на секунду. – Мюриэль тебе разве не рассказывала?

– Не рассказывала о чем?

– Что в последний месяц тут ошивается один, который может стать проблемой. Бурый медведь.

По моему позвоночнику пробегает леденящий ужас.

– Нет. Ни о чем таком она не упоминала.

– Его каждый раз бьет током от забора, но он все равно продолжает возвращаться. Иногда приходит и днем тоже. На прошлой неделе мои гончие прогнали его отсюда после обеда. В другой раз мне пришлось сделать предупредительный выстрел, чтобы его отпугнуть. Но он продолжает возвращаться.

Я смотрю на широко распахнутую дверь сарая. Когда этот медведь решит предпринять очередную свою попытку?

Собаки ведь смогут учуять медведя поблизости, правильно?

– Ты собираешься пристрелить его?

– Зачем? Или ты попытаешься меня остановить?

– Э-э… Нет, вообще-то нет.

Он ухмыляется.

– Он еще не сделал ничего такого, за что его можно было бы пристрелить. Это крупный самец, но молодой. Скорее всего, он потерял мать и еще не понял, как добывать пищу. Полагаю, когда лосось пойдет полным ходом, он уйдет к реке, где ему повезет больше.