Дикие карты (сборник)
Шрифт:
Кьюинн буквально затолкал его обратно в кресло и прикрыл микрофон ладонью.
— Продолжайте в том же духе — и получите отличную возможность наблюдать за этим миром из-за тюремной решетки, — прошипел он. — Да поймите же наконец! Эти люди обладают властью над вами и средствами, чтобы осуществить ее. А теперь извинитесь, и попробуем хоть как-то спасти положение.
Тахион извинился, но неубедительно, и допрос продолжился. Первым к сути дела подступил Никсон от Калифорнии.
— Насколько я понимаю, доктор, это ваша семья разработала этот вирус, который стоил жизни стольким людям. Я
— Да.
— Прошу прощения?
Тахион прочистил горло и повторил, на этот раз более внятно:
— Да.
— Значит, вы прибыли…
— Чтобы попытаться помешать его распространению.
— А чем вы можете подтвердить свое заявление, Тахион? — осведомился Рэнкин.
— Записями из моего судового журнала, где зафиксированы мои переговоры с командой второго корабля.
— И вы можете предоставить нам эти записи?
— Они на моем корабле.
На помост проскользнул секретарь, и члены комиссии о чем-то торопливо посовещались.
— В отчетах говорится, что ваш корабль сопротивлялся всем попыткам проникнуть внутрь.
— Ему так было приказано.
— Вы согласны открыть его и позволить военно-воздушным силам изъять записи?
— Нет. — Их взгляды скрестились. — Если вы вернете мне мой корабль, то я сам отдам вам записи.
— Нет.
Тахион снова откинулся на спинку кресла и пожал плечами.
— Вам все равно было бы от них не много проку; мы разговаривали не на английском.
— А те, другие инопланетяне? Можем мы допросить их? — Губы Рэнкина скривились, как будто он говорил о чем-то необычайно неприятном и отвратительном.
— Боюсь, все они мертвы. — Его голос погрустнел — им снова овладело чувство вины, которое до сих пор приносили с собой воспоминания. — Я недооценил их решимость. Они попали в луч деструктора и распались в атмосфере.
— Весьма кстати. Так кстати, что я начинаю задумываться, а не было ли все это подстроено заранее?
— Это промах Джетбоя стал причиной разрушения капсулы с вирусом.
— Не смейте марать имя великого американского героя вашими клеветническими измышлениями! — вскричал Рэнкин с пылом южанина-проповедника. — Я заявляю перед этим комитетом и перед всей нацией, что вы остались в этом мире, чтобы изучать результаты своего злодейского эксперимента. А те, другие инопланетяне были камикадзе, готовые пожертвовать своими жизнями, чтобы вы могли снискать себе славу героя и жить среди нас, пользуясь всеобщим доверием и уважением, тогда как на самом деле вы инопланетный диверсант, пытающийся подорвать благополучие нашей великой нации при помощи этих опасных и непредсказуемых существ…
— Нет! — Он вскочил на ноги, упершись сжатыми кулаками в стол. — Я сожалею о событиях сорок шестого года, как никто иной. Да, я не сумел… не сумел остановить корабль, найти капсулу, убедить власти в ее опасности, помочь Джетбою, и мне придется жить с этим до конца своих дней! Я могу лишь предложить самого себя… свои таланты, свой опыт, который я приобрел, работая над этим вирусом… чтобы уничтожить последствия того, что я создал. Мне жаль… очень жаль.
Он запнулся, закашлялся и благодарно приложился к стакану с водой, который протянул ему Кьюинн.
Жара казалась почти осязаемой, она обвивала его
— Если вы и вправду раскаиваетесь, доктор Тахион, то докажите это комитету. Я прошу вас предоставить нам полный список так называемых «тузов», которых вы когда-либо лечили и о которых когда-либо слышали. Имена, по возможности адреса и…
— Нет.
— Вы поможете стране.
— Это не моя страна, и я не стану помогать вам в вашей охоте на ведьм.
— Вы находитесь в этой стране нелегально, доктор. Не исключено, что в интересах нации вас придется выдворить за ее пределы. Я бы на вашем месте очень хорошо обдумал свой ответ.
— Здесь не о чем думать. Я не выдам своих пациентов.
— У комитета нет дальнейших вопросов к этому свидетелю.
У входа в Капитолий они нос к носу столкнулись с бледным мужчиной с лисьим лицом. Блайз еле слышно пискнула и вцепилась в рукав Тахиона.
— Добрый день, Генри, — буркнул Кьюинн, и инопланетянин понял, что перед ним муж женщины, которая вот уже два с половиной года делила с ним жизнь и постель.
Он казался странно знакомым. Tax соперничал с его личностью каждый раз, когда они с Блайз становились единым целым в телепатическом или телесном слиянии. Генри во плоти давно прозябал в дальнем углу ее сознания, точно ненужный хлам на пыльном чердаке, но его разум оставался и был не из приятных.
— Блайз.
— Генри.
Он окинул Тахиона холодным взглядом.
— Если позволите, я хотел бы переговорить со своей женой.
— Нет, прошу тебя, Tax, не оставляй меня!
Пальцы женщины цеплялись за его пальто, и он осторожно отвел их и ласково сжал в своей ладони.
— Думаю, не стоит этого делать.
Конгрессмен схватил его за плечо и толкнул. И совершенно напрасно. Тахион, хотя и не выглядел здоровяком, в свое время обучался у самых лучших специалистов по самозащите на всем Такисе, поэтому его реакция была скорее рефлекторной, нежели сознательной. Он даже не стал прибегать к изощренным боевым искусствам, а просто-напросто наподдал коленом ван Ренссэйлеру в пах, а когда тот согнулся пополам, от души двинул кулаком ему в лицо. Конгрессмен рухнул как подкошенный, а Tax подул на ушибленные костяшки.
Вид у Блайз был совершенно безумный, синие глаза потерянно смотрели на мужа, а адвокат хмурился, похожий на седовласого Зевса. Несколько человек подбежали помочь упавшему политику, и Кьюинн, который опомнился первым, погнал их вниз по лестнице.
— Это был нечестный удар, — рокотал он, подзывая проезжавшее мимо такси. — Не очень-то спортивно — бить человека по яйцам.
— Меня не интересует спорт. В драке главное — победить, а проигравший умирает.
— Ну и странный же у вас мир, если в нем действуют такие правила. Вот увидите, Генри подаст на вас в суд за нападение и побои, как будто у вас и без этого забот мало.