Дикие лошади. У любой истории есть начало
Шрифт:
«Я сторонница того, чтобы животные делали так, как им нравится, — ответила Роз-Мари. — И я вижу, что эта лошадь хочет остаться со мной».
«Послушай, нам здесь не хватает еще одной необъезженной лошади, — ответила ей я. — Шлепни ее по заднице, и пусть себе бежит. Пусть живет на свободе».
Детям нравилась жизнь на ранчо, но я понимала, что им нужно получить образование и общаться со сверстниками. Мы должны были отправить их в интернат. Пока дети будут учиться, я получу свой чертов диплом учителя, найду постоянную работу, стану членом профсоюза преподавателей, чтобы всякие идиоты наподобие дяди Элая и помощника шерифа Джонсона не могли меня уволить только потому, что им не нравится мой стиль преподавания.
Школьный катафалк выглядел довольно побито после того, как я перевернула машину с бруклинскими дамочками на борту. Кроме того, маленький Джим попортил обивку кресел, поджигая
После этого я направилась в Финикс, нашла дешевый пансион и записалась на курсы. Я решила нагрузить себя учебой по максимуму. Я рассчитала, что если буду учиться по восемнадцать часов в день, то смогу получить диплом учителя за два года. Было приятно учиться в университете, и я чувствовала себя совершенно счастливой. Несмотря на то что некоторые сокурсники были очень удивлены количеством курсов и объемом работы, который я на себя взвалила, я чувствовала себя словно в отпуске. Я была свободна от забот, которые несет жизнь на ранчо, мне не надо было лечить больной скот, отвозить детей в школу, мыть в школе пол и общаться с недовольными родителями. Вместо всего этого я узнавала новое об окружающем меня мире и расширяла свои горизонты. У меня не было никаких обязательств, кроме обязательств перед собой, и я полностью контролировала свою жизнь.
Однако Роз-Мари и маленький Джим не разделяли мое страстное стремление к знаниям. Более того, дети просто не хотели грызть твердый камень науки. Маленький Джим постоянно убегал из интерната, перелезал через ограду, отвинчивал прикрученные болтами решетки на окнах и связывал простыни, чтобы спуститься вниз с верхних этажей. Он оказался настолько изобретательным, что управлявшие интернатом иезуиты дали ему прозвище «Маленький Гудини».
Впрочем, иезуитам было не впервой общаться и учить своевольных детей, которые выросли на ранчо, и они хорошо справлялись со стоящими перед ними задачами. С Роз-Мари была немного другая история. Ее учителя решили, что она нонконформист, социопат и вообще человек, мало приспособленный для жизни в обществе. Большинство девушек в интернате были хрупкими и нежными созданиями. В отличие от них Роз-Мари играла в «ножички», писала во дворе, ловила скорпионов и держала их в стеклянной банке под своей кроватью. Она любила съезжать по перилам главной лестницы и однажды съехала прямо в матушку настоятельницу. Она вела себя так, словно жила на ранчо, и не понимала, что все то, что может быть приемлемым на природе, может показаться по меньшей мере эксцентричным в городе. Монахини решили, что Роз-Мари — просто совершенно невоспитанный ребенок.
Роз-Мари писала нам из интерната короткие письма. Ей нравились уроки танцев и игры на пианино, вышивание и этикет ее безмерно утомляли. Ей не нравилось то, что монахини все время считают, что она ведет себя неправильно. По мнению ее учителей, Роз-Мари пела слишком громко, танцевала с излишним энтузиазмом и рисовала странные картинки на полях тетрадей и учебников.
Монахини жаловались на то, что иногда Роз-Мари позволяла себе очень смелые комментарии, хотя на самом деле она зачастую повторяла то, что услышала от меня. Однажды, когда она поинтересовалась тем, что я думаю по поводу мальчика, который упал с качелей и разбился до смерти, я сказала, что, вполне вероятно, такая смерть была для него лучшим выходом из ситуации, потому что он мог вырасти и стать серийным убийцей. Когда Роз-Мари повторила мое мнение однокласснице, у которой умер братик, монахини оставили мою дочь без ужина. Одноклассницы ее не очень любили и называли «деревенщиной», «деревней» и другими обидными словами. Однажды, когда Джим подарил интернату двадцать килограммов вяленого мяса, школьницы отказались его есть, заявив, что не хотят питаться «ковбойским мясом», и монахиням пришлось его выбросить.
Но Роз-Мари могла за себя постоять. В одном письме она написала, что как-то, когда она мыла посуду, одна из одноклассниц принялась над ней смеяться и говорить, что ее отец «думает, что он Джон Уэйн».
«По сравнению с моим отцом твой Джон Уэйн — просто ребенок», — ответила Роз-Мари
«Ну и молодец», — решила я, прочитав то письмо. Видимо, она все-таки от матери кое-что унаследовала.
Роз-Мари писала, что очень скучает по ранчо. Она скучала по лошадям, по пруду и широким просторам, скучала по брату, звездам на черном небе, свежему ветру и вою койотов по ночам. В декабре того года японцы бомбили Пёрл-Харбор, и все в интернате жили в страхе. Брат одной из девочек служил на линкоре «Аризона». [27] Когда эта девочка узнала, что линкор потоплен, она упала без чувств. Монахини занавешивали по ночам окна одеялами, потому что в начале войны все думали, что японские бомбардировщики и истребители Mitsubishi A6M Zero в любой момент могут появиться в небе Аризоны. Роз-Мари писала, что ей так страшно, что трудно дышать.
27
USS Arizona — американский линкор типа «Пенсильвания». Спущен на воду в 1915 г. Потоплен японской авиацией 7 декабря 1941 г. в Пёрл-Харбор, не поднят. — Прим. пер.
«Будь сильной» — вот единственный совет, который я давала ей во всех своих письмах. «Будь сильной».
Я исправляла в ее письмах грамматические ошибки и отправляла их дочери. Я считала своим долгом помочь ей научиться писать правильно.
К концу первого года обучения я получила письмо от матушки настоятельницы, в котором та писала, что считает, что Роз-Мари нет смысла продолжать свое образование в интернате. Поведение Роз-Мари оставляло желать лучшего, а оценки у нее были из рук вон плохие. В то лето я тестировала знания Роз-Мари, и результаты теста показали, что, за исключением математики, дочь оказалась весьма одаренным ребенком. Более того, по результатам моего теста Роз-Мари попадала в разряд 5 % лучших учеников. Моя дочь должна была немного сконцентрироваться и лучше себя вести, вот и все. Я написала матушке настоятельнице письмо с просьбой пересмотреть свое решение об отчислении Роз-Мари. Настоятельница согласилась. Однако оценки и поведение Роз-Мари во время второго года обучения не стали лучше, поэтому настоятельница все-таки отчислила мою дочь после второго года в интернате. В общем, со школой у Роз-Мари не сложилось.
Успехи в учебе маленького Джима тоже оставляли желать лучшего. К тому времени я получила свой диплом об окончании колледжа, забрала детей из интернатов и привезла домой. Они были так рады вернуться, что принялись обнимать всех подряд: ковбоев, лошадей и деревья. Потом они запрыгнули на лошадей и с диким гиканьем ускакали в степь.
После получения диплома колледжа моя кандидатура на рынке труда стала наконец-то востребованной. Я получила работу в школе небольшого городка Биг Сэнди (Big Sandy) и записала детей в школу, в которой должна была преподавать. Школа в Биг Сэнди состояла из одной комнаты плюс домик для учителя. Роз-Мари была довольна тем, что ей не надо отправляться в интернат. «Когда я вырасту, — заявила она, — то буду жить на ранчо и стану художницей. Вот, что я хочу делать в жизни».
К тому времени война шла уже не только в Европе, и на Тихом океане, хотя на нашей жизни это мало отразилось за исключением того, что были введены карточки на бензин. Солнце все так же вставало над плато Колорадо, над Могольонским моренным валом, скот все так же спокойно пасся на огромной территории ранчо. В Америке тогда было принято наклеивать золотые звезды на окна домов, из которых кто-то ушел и погиб на фронте. Я, конечно, молилась за души тех, кто погиб в бою, но, если совсем честно, меня больше интересовали дожди, чем война с нацистами и японцами.
Я высадила свой собственный «огород победы», [28] но этот жест оказался скорее патриотическим, чем практическим. У меня не было опыта возделывания земли, и я не поливала огород, потому что была занята преподаванием и ведением хозяйства ранчо. К концу июня мои помидоры и дыни засохли.
«Не переживай по этому поводу, дорогая, — успокоил меня Джим, — мы же все-таки не фермеры, а занимаемся разведением скота».
Моя мать умерла, когда я училась в Финиксе. Она умерла от отравления крови из-за своих слабых зубов. Ее смерть пришла быстро и неожиданно, поэтому я не успела доехать до ранчо Кейси на похороны.
28
Во время Второй мировой войны правительство поддерживало инициативу создания гражданами огородов для того, чтобы в стране не возникло нехватки продовольствия. — Прим. пер.