Дикие лошади. У любой истории есть начало

Уоллс Джаннетт

Осенью в тот год, когда мне исполнилось двенадцать, Бастер, который был на два года младше меня, пошел в школу. Мама говорила, что его образование крайне важно в качестве основы его карьеры. Ведь, как опять же говорила мама, он мог стать кем он пожелает. Бастер пошел в хорошую школу около города Альбукерке, которой руководил орден иезуитов. Родители обещали мне, что, когда мне исполнится тринадцать лет, я пойду учиться в католическую академию сестер Лоретто «Девы Божественного света» в городе Санта-Фе.

Я уже давно очень хотела начать ходить в школу. Наконец настал день, когда папа запряг лошадей в телегу, и мы отправились в путешествие длиной в триста километров. На ночь мы останавливались и ночевали в степи под звездами. Папа, казалось, был не меньше меня рад

и волновался о том, что ожидало меня в ближайшем будущем. Папа заявил, что, так как я мало общалась с девочками своего возраста, он намерен дать мне несколько советов. Что и сделал.

Папа считал, что я люблю командовать, потому что привыкла приказывать Хелен, Бастеру, Лупе и нашим рабочим. Однако в школе были девочки старше меня, которые, возможно, захотят мной командовать (уже не говоря о монахинях, которые управляли школой и вели процесс обучения). Я не должна драться с большими девочками, а попытаться найти с ними общий язык. Мне надо было понять, что хочет каждая из девочек и заставить их думать, что я в состоянии помочь им добиться того, что они желают. Папа подчеркнул, что, хотя лично он не является лучшим подтверждением своей собственной теории, моя жизнь будет гораздо проще, если я научусь ею пользоваться.

Город Санта-Фе был изумительно красивым. Папа сказал, что испанцы прибыли в эти места до того, как «помы» [10] высадились на Восточном побережье Америки. На пыльных улицах стояли дома в испанском стиле, построенные из необожженного кирпича, и росли огромные дубы. Школа была расположена в самом центре города и располагалась в двух четырехэтажных зданиях в готическом стиле с крестами на крышах. Рядом со школой стояла церковь с хорами, куда вела широко известная в округе Волшебная лестница.

10

Помы (англ. Poms) — просторечное прозвище выходцев из Англии в Америке. Существует две версии происхождения слова: 1) pom — аббревиатура от Prisoner of Mother England (англ.) — узник мамаши-Англии; 2) сокр. от pomegranate — название североамериканского фрукта красного цвета. Индейцы называли так англичан за свойство их кожи быстро обгорать на солнце.

Матушка-настоятельница Альбертина провела нам экскурсию по зданиям. Она объяснила, что Волшебная лестница состоит из тридцати трех ступенек, что символизирует возраст Христа, и была построена в виде двух спиралей, в центре которых не было поддерживающего столба. Никто не знал, как эта лестница держалась, из какого дерева была построена, а также имя плотника, который появился неизвестно откуда, после того, как монахини обнаружили, что в церкви отсутствует лестница, ведущая на хоры, и начали молить Бога о помощи.

«Вы хотите сказать, что это чудо?» — спросил настоятельницу папа.

Я тут же начала «переводить» его вопрос, однако матушка Альбертина прекрасно поняла, что спросил папа.

«Я верю в то, что все вокруг нас, — настоящее чудо», — ответила она.

Мне понравились ее слова и ее настрой. Мне вообще понравилась матушка Альбертина с первого взгляда. Матушка Альбертина была высокого роста, ее кожу цвета грецкого ореха покрывали морщины, а ее толстые черные брови срослись на переносице. Несмотря на то что она была постоянно занята, она производила впечатление совершенно спокойного человека. Она ночами проверяла спальни, а днем внимательно осматривала наши ногти. Она ходила быстрым шагом, была одета в длинную черную сутану, и на ее голове красовался белый головной убор. Нас она называла «мои девочки» и относилась ко всем одинаково независимо от того, была ли девушка богатой или бедной, белой или мексиканкой, умной или совершенно лишенной любых талантов. Она была твердой, но не суровой, никогда не повышала голоса и не теряла самообладания, и никто

из нас даже не мог представить себе, что ее приказа можно ослушаться. Из нее могла бы получиться хорошая наездница или дрессировщица лошадей, но это не было ее призванием.

Мне очень нравилось учиться. Многие девушки в первое время тосковали по дому, но не я. Мне никогда в жизни не жилось так легко, несмотря на то что мы вставали до рассвета, умывались холодной водой, сидели на службе в часовне, а потом шли в класс учиться, затем ели кукурузную кашу и учились петь и играть на пианино, сами штопали свою одежду, убирались в общежитии, мыли посуду, мылись сами, после чего снова были на службе в часовне и ложились спать. Но в школе не было тяжелой крестьянской работы, поэтому учеба казалась мне просто отдыхом.

Я получила золотую медаль за высокие оценки по математике и еще одну за успехи в учебе в целом. Я прочитала все книги, которые смогла достать, помогала девочкам, у которых были проблемы с учебой, и даже — сестрам проверять домашнее задание и составлять учебный план. Большинство девочек, учившихся в школе, выросли в богатых семьях. Я привыкла громко кричать, как крестьянка во время сенокоса, а у них были шелковисто-тихие голоса, благородные манеры и масса чемоданов и сумочек производства какой-нибудь дорогой компании. Некоторые девочки жаловались на одинаковую серую одежду, которую мы должны были носить, но я считала, что униформа стирает разницу между богатыми и бедными, потому что без нее они ходили бы в кружевных платьях, а я в домотканом платье, выкрашенном и сшитом у нас дома. Следуя папиному совету о том, что надо понять, о чем человек мечтает, я подружилась с несколькими девочками, хотя мне всегда было сложно сдержаться и не сделать им замечание, когда я видела, что они делают что-нибудь неправильно, в особенности еще и тогда, когда они вели себя, словно примадонны.

Где-то в середине учебного года матушка Альбертина вызвала меня к себе в кабинет. Она сказала, что я молодец и хорошо учусь. «Многие родители отправляют нам своих детей, чтобы они могли закончить свое образование, перед тем как выйти замуж, — сказала она. — Девушку с хорошими манерами и образованием проще выдать замуж. Но ты ведь не обязана выходить замуж, не так ли?»

Я никогда не думала на эту тему. Мама с папой всегда были уверены в том, что мы с Хелен выйдем замуж, а Бастер унаследует землю. Если честно, то я еще не встретила мальчика, который мне бы понравился, не говоря уже о том, чтобы я хотя бы на мгновение могла представить, что выйду за него замуж. Я понимала, что женщины, которые так и не вышли замуж, превращались в старых дев, которые спят на чердаке и тихо весь день сидят в углу, чистя картошку. Старые девы были обузой для семей, в которых они жили. Одной из таких старых дев была сестра нашего соседа. Ее звали Лоуэлла.

Матушка Альбертина сказала, что я уже достаточно большая для того, чтобы начать думать о своем будущем. Будущее, говорила матушка, появится скоро и неожиданно, как скорый поезд из-за резкого поворота. Многие из девушек, с которыми я училась и которые были на два года старше меня, очень скоро выйдут замуж, а остальные поступят на работу. Но даже те, кто выйдет замуж, должны в этой жизни что-то уметь делать, потому что их мужья могут умереть или бросить семью.

В наше время, продолжала матушка Альбертина, у женщин существуют три возможных варианта карьеры. Женщина может стать медицинской сестрой, секретаршей или учительницей.

«Или монахиней», — заметила я.

«Или монахиней, — согласилась матушка с улыбкой. — Но для этого человек должен почувствовать, что у него есть к этому призвание. Ты считаешь, что твое призвание — стать монахиней?»

Я была вынуждена признать, что во мне нет такой уверенности.

«У тебя есть время подумать, — сказала она. — Не знаю, станешь ли ты монахиней или нет, но мне кажется, что из тебя получится прекрасная учительница. У тебя сильный характер. Все знакомые мне женщины с таким сильным характером, который мужчине помог бы стать генералом или главой компании, все такие женщины становятся учительницами».