Дикие ночи
Шрифт:
Она открывает, я вхожу и закрываю за собой эту проклятую дверь.
— Зачем ты здесь? Испугался? Моя жизнь кончена, ты ее испоганил… У меня ведь есть только ты, раз ты меня оставляешь, я хочу умереть.
Я снова спокоен:
— Ну что же, давай, прыгай, прыгай сейчас, сделай это! — Я тащу Лору к окну на кухне и кричу:
— Давай, прыгай!
— Ты не помог мне, ты мог взять меня с собой!
— Я не хочу… Не хочу заканчивать этот день с тобой. — Она вдруг резко перегибается
— Что же ты меня удерживаешь, как же я прыгну?
Звонит телефон, я снимаю трубку и слышу голос Лориной матери:
— Мне казалось, вы помирились?
— Я тоже так думал. — И начинаю убеждать Лору поговорить с матерью.
— Только он может что-нибудь сделать, но отказывается помочь мне.
Разговор очень быстро переходит на повышенные тона, Лора нажимает на кнопку, и я слышу, что говорит ее мать:
— Нет, ты не можешь жить для этого мальчика, ты должна жить ради себя.
Лора оскорбляет ее и вешает трубку.
— Даже она, даже она… Даже мама бросает меня.
Я лежу на кровати и хохочу.
— Ты не любишь меня, совсем не любишь, совсем, и никогда не будешь любить.
Лора перезванивает матери.
— Я устала от жизни, у меня есть только он, а он отказывается помогать. Он смеется, представляешь, он ухитряется смеяться над всем этим!
— С тех пор как ты познакомилась с этим мальчиком, ты изменилась, стала совсем другая, все это замечают. Ты совершенно никуда не годишься, грустная, потухшая. У тебя ведь есть все, чтобы добиться успеха, работай, делай что-нибудь, перестань думать только о нем.
— Я ищу работу. Согласна быть кассиршей, даже кассиршей в большом магазине, но ничего не могу найти!
— Ты не можешь найти! Конечно, все чувствуют, что ты несешь в себе несчастье, тебе так никто никогда не будет доверять… Этот парень ненормальный, он никогда не даст тебе того, что тебе необходимо. У тебя нет сил сопротивляться, он разрушит твою личность.
— Я сама хорошо знаю, что у меня нет сил, но я люблю его. Ты хоть знаешь, что это такое? Со мной это впервые, и никогда больше не будет!
— Перестань говорить глупости!
— Все меня бросили. Отец от меня отказался, в лучшем случае он помнит, что когда-то сделал меня. Даже ты, с тех пор как у меня появилась эта квартира, считаешь, что избавилась от меня.
— Я просто хотела бы, чтобы ты научилась сама решать свои проблемы, быть независимой.
— Черт, ты просто дура!
В дверь звонят, это пришел консьерж с высокой брюнеткой, он спрашивает:
— Все в порядке?
— Да нет, не очень.
Он входит в комнату, видит весь этот разгром,
Не нужно доводить себя до такого состояния, Лора!
— Он хочет бросить меня.
— Что делать, такое случается со всеми, это еще не причина…
Он отводит меня в сторону и тихо спрашивает:
— Там полиция внизу, что им сказать?
— Не знаю.
— Они не нужны?
— Да нет.
— Тогда я скажу, что они могут уйти.
— Нужно только извиниться, что им пришлось зря проездить.
— Их вызвала эта девица. Она сама из полиции, живет в крыле напротив… Она видела Лору, когда та хотела выпрыгнуть из окна, ну и вызвала своих коллег.
— Она правильно поступила.
Ладно, пойду скажу, что они могут уехать.
Я вижу в дверях фигуру Марка. Он делает несколько шагов в комнату, обнимает Лору. Я уверяю его, что все уже почти в порядке, и он уезжает.
— Одевайся, Лора, мы уходим отсюда.
— Я хочу немного прибраться. — Она начинает собирать осколки стекла, плачет, приговаривая:
— Моя красивая пепельница…
— Мы уходим немедленно, одевайся!
Опять звонок в дверь: это полицейские.
— Что-то не так, месье? — Я начинаю объяснять, извиняюсь за то, что зря их побеспокоили. Они просят меня показать документы, смотрят бумаги Лоры, что-то записывают.
— Вы хотите, чтобы вас отвезли в больницу, мадемуазель?
— Нет!
— Но это лучшее, что можно сейчас сделать.
— Если она не хочет, силой мы увезти ее не можем.
Они уходят, и я закрываю входную дверь — в который уже раз.
Мы выходим из квартиры, спускаемся вниз. Лора держит на поводке обезумевшего Мориса. Решетка уже закрыта, и консьерж дает мне ключ. Лора присаживается на бордюр и плачет, мимо нее идут ребята с мотоциклами, один из них спрашивает:
— Что-то случилось, Лора?
Я сажаю Лору в машину, открываю решетку и отношу ключ охраннику.
В наступившей ночи мы выезжаем на кольцевую дорогу и едем на юг. Пробка. Я решил отправиться домой, но не знаю, смогу ли выдержать общество Лоры еще несколько часов. Внезапно она произносит:
— Все будет очень плохо, я чувствую. Она какая-то опустошенная, сломленная, а у меня раскалывается голова.
— Я отвезу тебя к матери.
— Я хотела бы, чтобы ты сказал мне, любишь ли ты меня хоть немножко.
— Да, думаю, что люблю.
— Ты даже представить себе не можешь, какое это счастье для меня — твои слова. Ты ведь в первый раз мне это говоришь.