Дикие сердцем
Шрифт:
— Фредди тебе обязательно поможет. — Гай снова взглянул на меня и нахмурился. — Что у тебя с носом? Ты подралась с Вером? — спросил он, ехидно ухмыляясь. — Меня пригласили погостить в замке Фитцпатриков. Отказаться было бы невежливо.
— Замок Фитцпатриков в Туллирине? — удивленно спросила я.
— Ты знакома с Фитцпатриками?
— Я знакома с Уной Фитцпатрик много лет. Мы вместе учились в школе искусств.
— А я никак не дождусь встречи с Мойрой, — Гай самодовольно ухмыльнулся.
Мойрой звали младшую сестру Уны, самую младшую и самую красивую в семействе. Ее отличал необузданный, даже дикий нрав, она обожала
Тусклый свет в столовой не позволил увидеть мелкие камешки, которые Мойра перемешала с орешками. Несколько гостей выплюнули зубы прямо на тарелку. К счастью, шуткам Мойры скоро пришел конец. Во время ужина она ворвалась в гостиную с ружьем в руках и в балаклаве, которая скрывала лицо. На ее майке было написано крупными буквами «IRA»[77]. Один из гостей, отставной майор, которому удалось выжить во влажных джунглях Бирмы во время Второй мировой, не собирался погибнуть от рук сумасшедшего ирландца. Он подкрался сзади и с размаху ударил горе-террориста бронзовой статуэткой Веллингтона по голове. Мойра свалилась замертво. Перепуганные гости пригоршнями глотали успокоительные таблетки, а доктор, которого срочно вызвали, зашивал кровоточащую рану…
— Уверена, что ты будешь долго вспоминать эту поездку, — сказала я с сарказмом.
— Спасибо, я тоже так думаю.
— Ты была к нему слишком добра. Он этого не заслужил, — сказал Вер, когда машина с Гаем умчалась по извилистой дороге.
Нотка сочувствия в голосе Вера заставила меня заподозрить неладное.
— Если ты полагаешь, что я хоть немного ревную его, то глубоко ошибаешься.
— Рад это слышать.
— Что Гай наговорил тебе?
Вер явно был смущен. Он пробормотал едва слышно:
— Совершенно естественно, что, узнав о Корин, ты… расстроилась.
— Это неправда, — ответила я спокойно, хотя внутри у меня все кипело от злости. — Я решила порвать с Гаем намного раньше, чем познакомилась с Корин. Причина в том… в том, что он лжец. Мне неприятно говорить тебе об этом, ведь он твой брат.
— Хорошо, я верю тебе.
Я едва сдерживала раздражение.
— Думаю, он сказал тебе, что разбил мое сердце. — Я презрительно пожала плечами. — Единственное, что я почувствовала, — так это досаду из-за уязвленного самолюбия. Какое это имеет значение, в конце концов?
Вер посмотрел на меня, раскрыл рот, словно собирался что-то сказать, но передумал. Мы прошли через холл. Я снова увидела портрет матери Вера. Очевидно, Амброуз испытал удовольствие, повесив портреты любовников один напротив другого, ведь смерть разлучила их навсегда. Глаза полковника Ле Местра казались совершенно живыми.
— О! — воскликнула я. — Как глупо, что я не замечала этого раньше. Конечно же, Лемми!
— Что? — Вер посмотрел на меня так, словно я сошла с ума.
— Взгляни на эти заостренные уши, широкие скулы, высокие изогнутые брови и карие глаза. Как только я взглянула на Лемми, то поняла, что где-то уже видела это лицо. Лемми — Ле Местр, я абсолютно уверена!
За моей спиной раздался хриплый смех. Амброуз ковылял к нам, размахивая костылями. Его лицо выражало злобное удовольствие.
— Умная
Как только ребенок появился на свет, я сразу осознал свою ошибку. Новорожденный был точной копией Гарри. Он родился очень слабым. Никто не думал, что он выживет. Никто и не хотел, чтобы он остался в живых. Твоя мать невзлюбила его с первой минуты. Гарри никогда не видел сына. Спустя месяц после рождения ребенка твоя мать собрала одежду получше, меха, прихватила фамильные драгоценности и умчалась в неизвестном направлении. Плод своей запретной любви она оставила на мое попечение. Очень на нее похоже, не находишь? — Амброуз запрокинул голову и засмеялся.
— Отец, если бы ты только слышал, как горьки твои слова! Твой мозг был отравлен годами одиночества, — сказал Вер глухо со страдальческими нотками.
Я поняла, что должна немедленно покинуть Гилдерой Холл — мне не пристало находиться здесь во время семейной ссоры. Однако старик Амброуз крепко держал меня за руку. Его лицо постепенно желтело и наливалось злостью.
— Какое мне дело до тебя? Какое мне дело до твоего мнения? Ты явился сюда подобрать то немногое, что осталось от былой роскоши. Если ты беспокоился обо мне, почему ты уехал и не давал о себе знать? Ни единой весточки в течение долгих двенадцати лет! И разве не ты сбежал с женщиной, которую я безумно любил, которой отдал свое сердце?
Амброуз тяжело навалился на меня. Он наверняка бы упал, если бы я сделала шаг в сторону. Глаза Вера затуманились.
— Знаю, я заслужил твои упреки.
Амброуз снова коротко хохотнул.
— Ты всегда был мягким сентиментальным дурачком. Я не любил ее ни капли. Я не открывал ей ни свое сердце, ни свой кошелек. Она была такой же шлюхой, как и все остальные. Для меня она ничего не значила.
— Не знаю, правда ли то, что ты говоришь, — медленно произнес Вер. — Надеюсь, что правда. Но даже если это так, моему поступку нет оправдания. В нашей семье не привыкли отвечать за свои слова. Меня это угнетает. Пришло время вести себя, как подобает нормальным людям. Пора понять, что такое ответственность.
— Лицемер! Ханжа! Мошенник!
— Отпустите меня, — я попыталась высвободить руку. — Не хочу выслушивать все это.
— О, ты не хочешь это слышать? А я называю вещи своими именами. — Амброуз ехидно ухмыльнулся. — Вероятно, ты уже видишь себя миссис Гилдерой. Мысленно считаешь себя владелицей поместья. Это большая ошибка. Хочу тебе сказать, что этот молодой человек, — Амброуз ткнул пальцем в Вера, — не получит ничего, ни единого пенни. Завтра я собираюсь снова пригласить Винденбанка и переписать завещание в пользу Гая. Вер останется нищим.