Дикие собаки
Шрифт:
Гравигрузовик изрядно просел под тяжестью золотовалютных запасов, значит можно ехать к любимой женщине за порцией ласки. Понятное дело, мужчина-миллионер выглядит гораздо привлекательнее просто мужчины. Но скажу сразу — богаче я не стал. Ибо богатство степняка — не в деньгах, а в поголовье скота. И не знаю, стоит с этим бороться или оставить всё как есть. На прощанье я заказал еще такой же грузовик с презренным металлом — надо расплатиться с Тыгыном.
Сайнара встретила меня объятиями и поцелуями.
— Наконец-то ты вернулся. А то я вся испереживалась, — заворковала она, — сейчас будет ужин, подожди
— Жду, дорогая, — ответил я, — хотя я почти не голоден.
Я увлёк Сайнару в сторону спальни, но на мои попытки задрать ей подол она сказала:
— О, Магеллан, не надо. У меня сегодня болит голова. И тошнит меня.
Где-то я нечто подобное уже слышал. Кажется, от третьей жены, хотя и от двух первых тоже. Мне мой сосед, Курпатов, как-то объяснял природу этих бабских заскоков, но я мимо ушей пропустил. Что-то там насчёт манипуляций было. От таких воспоминаний настроение моё стабилизировалось, то есть стало привычно мизантропическим. А потом жёны удивляются, почему мужики налево бегают, разве от домашнего уюта нормальный мужик пойдет в блуд?
— Надеюсь, тебя не от меня тошнит? — съязвил я. Мысленно.
Начинаются суровые будни семейной жизни, сделал я вывод, сплюнул и собрался было к Алтаане. У той ничего никогда не болит и она всегда готова слиться со мной в экстазе, не то, что эти. Которые голубых кровей. На деле же я сказал:
— Да, дорогая, тебе надо себя беречь. В твоём-то положении. Так что я пойду, посплю в другом месте.
— Да, дорогой Магеллан, иди отдохни, у тебя завтра будет трудный день.
Странные намёки, но я на это дело забил. Меня больше в настоящий момент интересовала Алтаана. Или Дайана, что, в общем-то, без разницы, они всё прекрасны, мои первые женщины этого мира. А завтра будет день, будет и пища, и вообще, я не напрягаться сюда пришёл, а чисто по-человечески отдохнуть. Ладно, успокоил я себя. Семья — это святое, а Алтаану завтра навещу. Надо, кстати, и о своих тойонских обязанностях не забывать. Пожевал без аппетиту, что подали. Надо было бы плюнуть в тарелку, но я сдержался.
С утра я уехал в город, вызвал к себе казначея Айсена, подвести баланс, посчитать бюджет, приготовить на центральной площади виселицу. На всякий случай, а то ить блеск золота кое-кому застит глаза, вплоть до полной потери чувства самосохранения. Вид же виселицы, даже пустой, по моему замыслу должен вселить в подданных уверенность в завтрашнем дне и веру в торжество закона. А некоторых, особо резвых, предостеречь от необдуманных поступков.
Управленческая деятельность — удивительное по своей нудности занятие. Даже не собирая совещание партхозактива, а так вот, запросто посидеть с казначеем за рюмкой кумыса, выслушивать его охи и ахи. Всё плохо, денег нет, хорошо, хоть умерли не все. У нас в экономике наметился некоторый застой. Война, она не способствует нормальной жизнедеятельности. Дух народа, может быть и поднимает на волне патриотизма, а во всём остальном — нет. Налоги падают, расходы растут, торговля в упадке. Но с другой стороны, и нам от той войны кое-что перепало, этим я объяснил появление наличных в казне.
У Айсена я узнал все последние сплетни. Кроме него у меня есть ещё начальник городской стражи, завгорводоканал и ещё пара чиновников. Я их тоже послушаю, сопоставлю,
Ближе к вечеру я собрал своих бойцов во главе с Мангутом и мы пошли навестить могилку наших соратников, Нюрки, Степана, Бориса. Памятник выглядит внушительно, этого не отнять. Почтили память минутой молчания.
На следующий день я собрал расширенное совещание с местным чиновничеством и Мастерами-строителями. Ну, бюджет мы секвестировали, как и положено при падении доходной части, перераспределили, растасовали. Я объявил о том, что набег на мятежников был хорош, добычи много, поэтому мы начинаем строить дорогу. Развивать ту самую доходную часть бюджета, трактиры вдоль дорог принесут нам какие-то таньга.
Идея была так себе, понятно, что с тех трактиров я получу сущие копейки и неизвестно когда. Очень длинные инвестиции. И вообще, я мог бы вызвать строительную технику с базы и построить эту дорогу за неделю, не тратясь, практически. Но людей надо обеспечить работой, заплатить им деньги и, тем самым, вызвать оживление экономики. А просто деньги раздавать — это простите, профанация. Никто не поймет, не оценит и вызовет ненужные последствия. Так что пусть все зарабатывают деньги, а я, если надо, ещё напечатаю.
Сразу вывалил на стол комплект карт, с профилями и прочей необходимой информацией Указал всем светлый путь в будущее, в сторону острова Бараганнах, то есть, к одному из средних островов, и чтоб дорога стала по всем канонам дорожностроительного искусства и местных СНиПов. Определить объёмы финансирования, сроки, потребности в рабсиле. Определил основные требования по зарплате и расходам. Вольнонаемным платить наличкой. Деньги должны крутиться в экономике, это непреложная истина. Никаких бесплатных обедов, перевозки, каких-нибудь льгот или социалки. Пусть подтягиваются прачки, маркитанты, повара и прочий соцкультбыт. Разрешаю организовывать коллективные пункты питания, строительные бригады, профсоюзы, если надо. Пусть даже стачки устраивают, если им хочется, а я, естественно, буду их порицать. Или же сразу отправлять в лагерь, если, не приведи Тэнгри, появятся политические дацзыбао. Я хоть и кропоткинец в душе, но не идиот.
После обеда состоялись торжества по открытию нового исправительно-трудового лагеря для политзаключённых и гранитную каменоломню при нём. На вывеске нового ИТУ я начертал сакраментальное: «НКВД СССР. Главное Управление Лагерей. Опытно-экспериментальный Лагерь N 38». Почему тридцать восемь? А потому что. Первую партию из тех, что мне оставил Тыгын, в него мы загрузили, скоро подтянутся пленные с войны. Всем найдётся работа, в основном, на каменоломнях.
На этом я от своей административной деятельности устал и снова свалил на ремонтную базу. Галопом. Хотелось забрать свой планшет и продолжить подготовку к визиту на родину.