Дикие животные сказки (сборник)
Шрифт:
В результате кукушка Калерия перегрузила яйцо в свой пакет с надписью «Мальборо» и с воплем «не тебе дадено, не тобой будет взято» помчалась вдаль, к жилищу леопарда Эдуарда.
Гадюка же Аленка сидела дома, ела корень лопуха на сладкое и не подозревала, что еще немного, и быть бы ей матерью.
61. Солидарность
Как-то раз собака Гуляш пробегала мимо волка Семена Алексеевича, который сидел на бревне и вяло подбирал на гитаре какое-то старье вроде «Я Хильду-ду-ду», а рядом
— Вот он, — сказал козел Толик, — идет, козел.
Гуляш автоматически остановился и, закатив глаза, стал чесать задней ногой затылок, делая вид, что не знает никакой гиены Зои, о давнишней дружбе которой с волком Семеном Алексеевичем его не раз по дружбе предупреждали бабы, жаба Люба и свинья Алла.
Они его предупреждали, чтобы он не брал на себя то, что ему будут приписывать, но он не врубился, о чем речь.
— Ну, как его задействуем? — спросил козел Толик.
Гуляш на мгновение прекратил чесать затылок и тут же по новой кинулся с зубами в паховую область, где чуть было не придушил радикулитного блоху Валерика, который, однако, отполз на руках.
— По системе, — сказал лениво волк Семен Алексеевич.
— Ну ты, волосатик, — позвал козел Толик. — Рой сюда, будет у нас толковище.
Собака Гуляш подошел, кося глазом назад, в сторону отделения, но младший лейтенант медведь милиционер Володя спал при фуражке, сидя на несгораемом шкафу: со склада поступили бланки свидетельских показаний, и медведь младший лейтенант Володя запер их в шкаф и сам сел сверху для надежности.
— Ну что, какие предложения, — лихо сказал Гуляш, думая с тоской о гиене Зое: мало того что в субботу-воскресенье не высыпаешься, она еще и повадилась закатывать ночные скандалы с намеками на свое положение.
Какое такое положение, думал собака Гуляш, вот у меня да, положение будь здоров, с одной стороны волк Семен Алексеевич с гитарой, с другой — его дружбан и земеля козел Толик.
Как ахнут по чайнику, тем более гитарой.
— Какие-какие, на грудь примешь? — строго спросил козел Толик.
— А что, — без энтузиазма поинтересовался собака Гуляш. Он хотел сказать: «А что, ребята, случилось».
— Гнилуха, как всегда.
— Ну, — согласился собака Гуляш, наконец догадавшись, о чем речь.
Тут они втроем, как трое друзей, отправились в лес, в ту часть, которая была известна как Акатуйская тайга, а потом они пели около импортной баночки сельди Хильды, а Хильда, как всегда, отвечала отборной руганью на родном языке (ху аю), и трое друзей восхищались (во буровит).
И Гуляшу было так хорошо, как никогда.
62. Лейбл
Свинья Алла не меняла меню: берется первое, берется второе, мешаем, все это поливаем компотом с винегретом, выходит большая экономия времени, затем моем народным способом (остатки сладки).
Однако про таком ускоренном питании свинья Алла подметила, что ее мини от Славы Зайцева больше не налезает на талию.
— Справна
— Це гарно, — отметила свинья Алла и надела мини на ногу, там даже оказалось с запасом, но к вечеру мини съехало и упало туда, откуда возврата нету, т. е. в органику.
Причем Алла впопыхах наступила туда же четырьмя ногами.
Однако вещь не пропала, после орошения полей удобрениями на мини, лежащее в борозде, набрела семья, жук-солдат Андреич в сцеплении с женой Веркой.
Мини-то мини, а кому и вообще макси, и жук-солдат Верка одела-обула себя, детей, мужу справила тельник, ватные штаны и галоши, а сестре мужа, золовке жуку-солдату тете Лиде, перепал отрез на плюшовку и полушалок, да и слобода попользовалась, муравьям вышла матке на свадьбу фата.
Жук-солдат тетя Лида в долгу не осталась, приехала с флягой гнилухи своей пастеризации, бешеной тли молочко.
Короче, жук-солдат Андреич пошел в результате на экстаз, порвал на грудях тельник мало того что у себя, но и у Верки ликвидировал напополам панталоны, а у муравьиной матери фату.
Только жук-солдат Лида нашла ухорон в пустой фляге.
Однако сохранился еще большой кусок мини, его жук-солдат Верка спрятала на гумне, а после всего пустила по рукам как одеяло, укрывалась в непогоду вся семья, и золотые буквы ярлыка «Слава Зайцев» видны были издалека.
— Лейбл, — уважительно говорили младшие, новое поколение, — туши свет, блин, фирма.
63. Снимается кино
Ежик Гарик очень выступал перед волком Семеном Алексеевичем, который сидел поперек его пути в Акатуйской тайге.
— Я бью два раза, понял-нет, — кричал ежик, — второй раз по крышке гроба!
Волк Семен Алексеевич не отвечал буквально ничего, но с дороги не уходил, а смотрел мимо ежика Гарика в туман, с деловым видом причем.
Тогда ежик Гарик сказал так:
— Я мэн крутой, елки.
Волк Семен Алексеевич опять ни мур-мур, а сидит глаза в кучку и смотрит, как уже говорилось, настырно.
Ежик Гарик вообще офонарел, не понимает, что волку Семену Алексеевичу надо.
— Ты, мафия, — говорит ежик Гарик, — ты чо дак? Чо фишки вырубил, хроник?
— Тсс, — шипит волк Семен Алексеевич, — не бухти.
И так держал ежика Гарика в тумане десять минут по часам, а потом вытер слезы и сказал:
— С детства мечтал посмотреть фильм Норштейна.
64. Мальборо-3
Кондор Акоп, ветфельдшер, профессор-медик и полярная авиация по совместительству, сел писать воспоминания и задумался, сколько же у него детей.
Он заказал переговоры с кукушкой Калерией, но мало чего добился, кукушка Калерия предлагала немедленно приехать к нему почему-то с пакетом фирмы «Мальборо», диктовать хоть всю ночь (ку-ку, ку-ку), а по телефону да без пузыря говорить на такую непростую тему отказалась.