Дикие
Шрифт:
– О чем речь, керя!
– мужчина вздохнул с облегчением, столь малая малость, как подбросить терпилу до конторы его, конечно, устраивала.
– Подбросим без базара…
Женщина придерживала Василия слева, мужчина справа, и таким неспешным кортежем они добрались, наконец, до джипа. Мужчина при этом продолжал на все лады крыть похитителей детей, террористов и всех прочих «неправильных людишек».
– Ладно бы мужиков воровали, а дети-то здесь причем?!
– продолжал он разоряться.
– Пачками бы расстреливал! На фонарях вешал уродов рваных!…
Не желая его разочаровывать, Гринев старательно прихрамывал. Главное было не переусердствовать. Судя по всему, хозяин джипа был мужиком обстоятельным, и Василий совершенно не хотел, чтобы коренастый водила заподозрил его в надувательстве.
– Давай, садись. С ветерком домчимся!
– Вы извините, напачкаю я вам…
– Ерунда, керя, отмоем!
Женщина сунула ему в руки пластиковую чашку, налила горячего
– Спасибо…
Откинув затылок на ворсистый удобный подголовник, он блаженно прикрыл глаза. Безусловно, это было его время! В течение последних суток он мог несколько раз погибнуть, но умудрился выжить, он мог заплутать и не добраться до дороги, однако добрался и даже поймал попутную машину. Гринев не был фаталистом и все-таки верил, что цепочки из тех или иных событий выстраиваются в единый караван неспроста. И коли уж выдался у него столь счастливый калейдоскоп, значит, такая же предстояла ему жизнь. А значит, и Стасику с девушками суждено было вернуться домой.
Глава 14
В спецназе их успели выучить многому, начиная от минирования и подрыва дорог, заканчивая искусством маскировки и рукопашного боя. При этом биться учили в равной степени с людьми и собаками. Кое-что добавили позднее в роте разведки, закрепив теоретические навыки живой практикой. Будучи сметливым учеником, Зимин схватывал опасные знания на лету, а тренированное тело фиксировало навыки, записывая информацию в генную память мышц и суставов. Случись такое, он и во сне мог бы отрепетированным движением отразить нападение внезапного противника, поставить блок и нанести встречный удар. Собственно, так оно и случилось однажды ночью, когда на него, спящего, навалился вражеский пластун. При этом, даже проснувшись, Стас не сумел толком припомнить, как именно все произошло, с какой силой и куда ударил ножом. Лосев не ошибался, когда говорил, что убивают не профессионалы, а их тела, поскольку мозг с душой зачастую просто не поспевают за рефлексами солдата. Похмелье приходит потом, когда уже за бутылкой «Старорусской» стараются заглушить багровые воспоминания, стирая из памяти чужие вопли и прилипчивую кровь. И трижды не прав тот, кто клянет российских воинов за их пристрастие к алкоголю. Это ведь на западе солдатикам положены штатные психоаналитики с запасом редчайших транквилизаторов, - в Российских войсках этого нет и не было, а роль психотерапевта во все времена исполняла ее величество водка. Ею заливали телесные раны и ею же лечили раны душевные. И пусть кривятся господа абстиненты, но факт остается фактом: без водки Россия не сумела бы выиграть ни одной войны. Да и Стас, успевший побывать в нескольких горячих точках, отчетливо понимал, что никакой спорт и никакое здравомыслие не спасли бы на фронте без водки. Не раз и не два ему приходило на ум, что и женщины были нужны ему с той же целью - как единственно эффективный заменитель алкоголя. Увы, тот, кто не находит после войны своей родной половины, просто обречен на то, чтобы спиться. Но Зимин не спился. Более того, сумел сохранить все свои боевые навыки. Потому и не испугался пса, о котором поминал Атаман. В спецназе у них был и такой курс: учились «псовой» логике, учились одерживать над бойцовыми собаками верх, опережая их в мыслях и в атаках. При этом дрались с оружием и «впустую», выходили на бой с одним псом и целой стаей, учились сбивать со следа, готовить перцовые обманки и сладковатую отраву.
Должно быть, зрелища вроде нынешнего организовывали здесь не часто, и потому к огороженному проволокой вольеру, сбежалось около трех десятков зрителей. Конечно, преобладали главным образом боевики, но хватало и местных жителей, притащившихся к изгороди от скуки и любопытства. Стас обратил внимание на то, что подавляющее большинство сельчан - дряхлые старики. Оно и понятно, все прочие либо удрали, либо умерли от пуль и ножа. Впрочем, нельзя было списывать со счетов и местные холода с бескормицей. Деревня - это не город, и зимой в ней выжить неизмеримо сложнее. А потому многие из местных, возможно, просто не доживали до весны.
К удивлению многих, заявилась к вольеру и Горбунья. Хотели прийти и девушки, но на них Атаман объявил запрет, велев Моху запереть пленниц в четырех стенах и оставаться рядом до конца состязания. Мох так и поступил, ни мало не сожалея, что упускает шанс лишний раз лицезреть масленый блеск крови и судорожный трепет коченеющих мышц. Как ни мерзок человек в своих преступлениях, он все-таки не рвет требуху собратьев, не вгрызается в гениталии и не отрывает конечностей. А вот Волк все это проделывал с удовольствием и редкостным остервенением. На счету этого украшенного десятками шрамов убийцы уже сейчас значилось более сотни собачьих и человечьих жизней. Впрочем, «расчлененка» начинала входить в моду, и пристрастиями одноглазого монстра могло похвастать великое множество двуногих упырей…
Первым очутившись в вольере, Зимин внимательно осмотрелся. По всему периметру тянулся ряд проржавшей колючей проволоки - не слишком высоко натянутой
В толпе напротив калитки возбужденно зашевелились, народ волнами разошелся в стороны, и только теперь Зимин разглядел своего противника. Испуга он не ощутил, хотя некий холодок близ сердца все-таки зародился. Питбуль был в самом деле хорош - в том смысле, что внушал подлинное отвращение. Во всяком случае, суровая жизнь наложила на него несмываемый отпечаток, и за версту было видно, что этого пса содержат не для услаждения взора, а сугубо для убийства. Был Волк довольно коренаст, отличался крупными размерами, а обилие огромных мышц делало его похожим на породистого кабана. Единственный уцелевший глаз скрывался под складками кожи, а многочисленные шрамы на морде превращали собаку в подлинное чудище.
– Ты готов, десантник?
– зычно поинтересовался Атаман.
– А я как пионер - готов всегда и везде.
– Отреагировал Стас.
– Выпускай свое мясо. Будем делать из него шашлык.
– Ты, как я погляжу, бойкий парень. Только смотри, как бы самому не превратиться в мясо.
– Я постараюсь.
– Тогда начинаем… Лесник, запускай Волка!
Но Лесник выпустил пса не сразу. Открыв калитку, он присел рядом с ним на корточки и, поглаживая Волка по массивной холке, что-то зашептал ему на ухо. При этом он часто указывал в сторону Зимина, ладонью похлопывал по передним лапам - то ли разогревал своего зверя, то ли совершал какой-то загадочный обряд. Глядя на них, Стас терпеливо ждал. Судя по всему, на этой же самой площадке здешняя братва разыгрывала турниры по пейнтболу, - во всяком случае, некоторыми конструкциями Зимин мог бы воспользоваться. Как ни крути, а питбуль - это вам не гончая и даже не овчарка. По прямой он может и разогнаться, а вот на крутых виражах против юркого противника не выдюжит. По крайней мере, парочку возможных маршрутов Стас для себя уже наметил. Сразу вступать в единоборство с этой образиной его не тянуло, - к собаке следовало немного присмотреться, изучить ее повадки и образ действий…
– Ну, давай же, чего медлишь!
– крикнул он.
Конечно, можно было бы и не форсировать события, но очень уж томительно было стоять и смотреть в снулые глазки питбуля. Тот, кажется, понимал, к чему его готовят и ни на грамм не сомневался в собственной скорой победе. Зимину это, конечно же, не нравилось, - следовало хоть немного вывести пса из равновесия.
– Ну, иди сюда, косолапый! Я тебя долго ждать не собираюсь.
– Стас издевательски помахал собаке рукой.
Разумеется, своими действиями он яснее ясного обозначил себя четвероногому противнику. Таким образом, и смысл натравливать пса исчез сам собой. Волк вырвался из рук Лесника, с утробным хрипом понесся к Зимину. Он и рычал-то в отличие от большинства псов абсолютно непривычно, - то ли не умел лаять, то ли не любил. Горло его надсадно сипело, из груди толчками вырывалось ненавидящее вулканически клокотание. Было нетрудно себе представить, какие чувства владели Гриневым в те секунды, когда он увидел над собой этого монстра.
Первый раунд, как и рассчитывал Стас, ему удалось выиграть. Сумев пересечь курс перед самым носом несущегося питбуля, Стас одним махом взлетел на испятнанный краской щит. Именно здесь во время состязаний укрывались стрелки с маркерами, - пригодился щит и ему. Разумеется, Волк прыгнул, но зубы его клацнули чуть в стороне, не успев подцепить человека. Зимин же, усевшись на край щита, быстро перекатился на другую сторону, махом ноги успел мазнуть по лохматой челюсти. Волк снова прыгнул и на этот раз угодил уже под удар кулака. Будь позиция у Зимина более устойчивая, он мог бы хорошо встряхнуть мозги этому чудищу, но щит покачнулся и удар только еще больше взбесил питбуля. Стас же, оказавшись на земле, дважды перепрыгнул через вкопанные в землю автомобильные шины и тот же трюк заставил повторить пса. Будь следующее препятствие чуть поближе, можно было бы еще поиграть в пятнашки, но пес, конечно же, не дал ему этой возможности. На него и сейчас было страшно смотреть. Клочья пены летели на землю, некогда снулый глаз успел разгореться лютым пламенем. Возле изгороди бесновалась и улюлюкала лесная братия. Самое удивительное, что многие болели за Стаса. А точнее даже так: не заСтаса, а противВолка. Очень уж многим был не по нутру этот злобный пес, не признающий никого, кроме Атамана и Лесника. Всех прочих обитателей деревни Волк всего лишь терпел, и даже это действие давалось ему с видимым трудом.