Дикими тропами. Дружба
Шрифт:
Дочь трактирщика вошла, тщетно пряча испуг и смущение. Бродяжница отвлеклась на девушку от собеседников… и воистину пожалела о своём отказе взять её в путешествие. Как Линёна ни пыталась это скрыть, её явно избили. Руки и ноги, там, где их не скрывало старое зелёное платье, покрывали свежие синяки, на скуле красовался кровоподтёк. Ощутив на себе чрезмерное внимание, Линёна уставилась в пол. Сегодня она принесла какую-то похлёбку да краюху хлеба.
– Линёна, прошу тебя, не стой, – сказала Бродяжница. – Пройди. Поставь поднос. Познакомься:
Врачеватель сидел хмурый, сдвинув брови, но тоже тепло приветствовал девушку.
Линёна повиновалась и подарила гостям лёгкий реверанс. Обращаясь к Аристарху, Бродяжница продолжила начатый спор:
– Я не окажусь в лесу одна. Вместе со мной в путешествие отправляется Линёна, дочь Абрахама. Я обещаю обучить её всему, что умею сама.
Кровь бросилась в лицо Линёны. Она забыла даже о своём смущении и переводила загоревшиеся глаза с одного гостя на другого. Ухмарь скалил белые зубы, Аристарх чуть заметно покачал головой и спокойно спросил:
– Но не кажется ли Вам, Бродяжница, что это путешествие касается только нас троих, прямых наследников Эйлейва Орма?
Я говорил тебе, что без спутников меньше проблем в дороге? Это не правда.
Да, Учитель, и я хорошо усвоила урок.
– Ничуть. Мои спутники – моё дело. Линёна, ты не откажешься составить мне компанию?
– Нет, – выдохнула Линёна, прижав сомкнутые кулаки к груди. Она каким-то чудом поняла, о чём её спрашивают; губы дрожали – то ли от еле сдерживаемых слёз, то ли от еле сдерживаемого радостного смеха.
Бродяжница отчётливо сознавала совершаемую ошибку, но не меньшей ошибкой было бы оставить Линёну здесь, где отец – а Бродяжница не сомневалась – именно он оставил на теле дочери столько отметин – позволял себе поднимать на неё руку. Синяки, вкупе с реакцией Абрахама на упоминание о Линёне, кричали сами за себя.
– Господа, нам надобно с Линёной обговорить сборы. С вами мы ведь закончили?
– Послушайте, – заговорил Аристарх. – Мы все должны непременно добраться до цели путешествия. Случись недоброе – рассчитывайте на нашу помощь. Мы отправляемся в одном направлении. Наши пути всегда будут пролегать неподалёку…
– Да–да, конечно, Аристарх, – нетерпеливо перебила Бродяжница, – что-нибудь ещё?
– Да, – кивнул Аристарх и как-то странно посмотрел на Ухмаря. – Если вдруг кто-то из вас всё ж захворает, умейте отличить ту хворь. Не сразу, но неуклонно во рту у несчастного проступают тёмные пятна, язык может совсем почернеть…
Бродяжница кивнула и встала, призывая тем самым гостей откланяться. Аристарх засобирался, да остановился, ожидая не двинувшегося с места Ухмаря.
– И всё-таки, почему ни воля Учителя, ни наша просьба, ни гуляющая по лесам хворь не могут Вас убедить пойти с нами?
Бродяжница состряпала недоумение:
– Разве
Она поймала Ухмаря в его же ловушку, и он со смехом сдался.
– Отнюдь.
– Для меня ново и непривычно путешествовать с кем-то посторонним. Коли такова воля Учителя, я подчиняюсь, но брать в попутчики предпочитаю давних знакомых, а особенно – людей, не вызывающих у меня желания драться.
Она повернулась к Аристарху:
– Простите меня за эти слова, но в отношении Вашего друга они истинно правдивы.
Ухмарь громко расхохотался. Аристарх по-доброму (совсем как Учитель!) улыбнулся:
– Не извиняйтесь. Меня желание ударить Ухмаря посещает, возможно, почаще Вашего.
Бродяжница проводила их до двери. Когда та наконец закрылась за Аристархом и Ухмарём, в комнате стало тихо. Бродяжница глубоко вздохнула. Какова девчонка! Так ведь и приходится брать её с собой! Девушка продолжала стоять посреди комнаты с бегающей по губам улыбкой, а Бродяжница смотрела на неё и чувствовала себя до ужаса голодной, усталой и всюду неправой.
– Итак. Раз уж ты согласилась на авантюру, то обязана пройти её до конца. Ясно?
Она из последних сил боролась с желанием прямо сейчас испробовать стынущей похлёбки.
Линёна усердно закивала.
– Отец догадывается о твоём желании?
Линёна замялась:
– Я говорила ему несколько раз…
– … и в последний раз – на днях, – продолжила за неё Бродяжница, и её подозрения подтвердились. – Я поговорю с Абрахамом.
Девушка в ужасе округлила свои зелёные глазищи:
– Нет! Отец ни за что не отпустит меня с миром!
Бродяжница пожала плечами:
– Не думала же ты, что я украду тебя из дома тайком? Не бойся. Теперь ты – моя ученица, и ничто не удержит нас в Акайде. А отец, по крайней мере, должен знать, кто о тебе позаботится. Сейчас иди. И никому – ни слова. Пусть Абрахам узнает обо всём завтра и только от меня.
Прежде чем выйти, Линёна глубоко поклонилась Бродяжнице.
Я говорил тебе, что без спутников меньше проблем в дороге?..
Утро выдалось сырым и холодным. Ледяные капли дождя стекали на камни по непромокаемой ткани плаща Бродяжницы. Подступающая всё ближе зима никак не решалась вступить в свои права.
Бродяжница оказалась на месте скоро. Оглядев камень, девушка не отметила ничего римечательного. Конечно, разгадка не должна бросаться в глаза, но спрятана она наверняка на поверхности. Бродяжница ещё раз восстановила в памяти в подробностях давний разговор с Учителем. Он сказал: «время… оно разрушает горы и скалы». Песок?! Так и есть! Всюду – то там, то тут под камнем виднелась золотистая россыпь. Это было так просто: «время обратит камень в песок». Карта спрятана не под камнем, она зарыта в песке! Бродяжница сама произнесла эти слова тогда, три года назад!