Дикими тропами. Дружба
Шрифт:
Аристарх тихо выругался про себя и, не сбавляя шага, опять крикнул:
– Да остановитесь же, наконец! Мне Вас никак не нагнать!
Голос звучал уже громко и отчётливо. Это неприятно удивило Бродяжницу. Она невольно обернулась в поисках источника шума, каким бы он ни был: воображаемым или реальным, и замерла. Если Аристарх, надёжно укутанный от мороза в утеплённый сюртук, с обмотанным вокруг шеи шерстяным шарфом, не был реальностью, то ей оставалось только провалиться сквозь
– Бродяжница! Вы слышите меня? Что с вами стряслось?
Бродяжница почувствовала, как подкашиваются колени в ослабевших ногах, но заставила себя собраться. Теперь, когда она больше не торопилась нагнать его, Аристарх приближался очень быстро. Бродяжница высвободилась от опостылевших лямок и отдала всё своё внимание Линёне. Та была по-прежнему страшно бледна и совсем не шевелилась. Только бы ещё не было слишком поздно!
Но теперь всё будет хорошо, не может не быть. Бремя ответственности, тяжким грузом давившее на Бродяжницу, будто переместилось на сильного опытного и так похожего на её Учителя врачевателя.
– Что с ней? – деловито спросил он, опускаясь на колени подле лежащей на нартах Линёны. Аристарх сумел сразу оценить обстановку и прояснить для себя, кто нуждается в его помощи в большей степени. Однако вид изрезанных льдом рук Бродяжницы, со следами запёкшейся крови, не мог не привлечь его внимания, когда она неловко опустилась на снег в ногах своей ученицы:
– Великий, что с Вами?
Впрочем, второй вопрос был задан скорее мимолётно, пока длинные пальцы Аристарха с мастерской точностью прощупывали только одному ему известные точки на теле Линёны.
– Аристарх, – голос у Бродяжницы сильно охрип, и слова почему-то давались с трудом, – Аристарх, я знаю, это та хворь. Всё, как Вы и говорили. Тёмные пятна. Всюду…
Только понимание того, насколько неуместно это сейчас прозвучит, не позволило Бродяжнице высказать вслух вертевшееся на языке признание, подтачивающее и язвящее её гордость все прошедшие дни. Она была не права. Она ошиблась, случившееся – её вина. Самонадеянная, глупая, жалкая. За её промах Линёна может заплатить жизнью.
Аристарх внимательно вгляделся в лицо Бродяжницы – на нём сейчас наверняка явно читались все её мысли, и, спустя несколько бесконечно долгих мгновений, мягко улыбнулся:
– Теперь не тревожьтесь. Всё будет прекрасно.
Его твёрдого уверенного тона было недостаточно, чтобы развеять все страхи и сомнения:
– Вы… в этом уверены?
– Абсолютно.
Бродяжница до боли прикусила губу и, отвернувшись, спросила в сторону:
– Вам потребуется помощь?
– Да, но не Ваша.
Она вновь посмотрела на Аристарха в бессловесной просьбе продолжать.
– Наш лагерь разбит в трёх часах отсюда.
– В трёх часах? – Бродяжница неверяще уставилась на едва уловимые свидетельства того, что здесь прошли
– А, это… Ухмарь прошёл здесь давно, но мы условились, где он будет поджидать меня. Сейчас немного отдохните, пока я позабочусь об облегчении состояния Вашей подопечной, и мы преодолеем этот маленький переход. В лагере есть всё необходимое… Вы сможете идти?
– Да, да… – пробормотала Бродяжница, с трудом осознавая суть вопроса. Усталость последних дней разом навалилась на неё, и она погрузилась в тяжёлый глубокий сон.
Пробуждение не было удачным – по ощущениям прошло всего несколько минут. Однако Бродяжница с удивлением обнаружила бодро потрескивающий совсем рядом огонь, витающий в воздухе пряный запах неизвестных ей трав, Линёну, не кажущуюся уже такой мертвенно-белой, и даже чистые повязки на собственных руках. Серые глаза Аристарха смотрели виновато:
– Не хотел будить Вас; прежде, чем успею осмотреть. Но, видимо, лучше отложить это, пока не переберёмся в лагерь.
Бродяжница лишь теперь заметила: его рука только что лёгким движением прошлась по месту на её голове, недавно встретившемуся с деревом.
– Конечно. Я в полном порядке, – Бродяжница непроизвольно расправила ворот своего плаща и, не давая Аристарху возможности вставить хоть слово, спросила, – Как Линёна?
Он развёл руками:
– По-видимому, намного лучше. По крайней мере, вид у неё почти здоровый.
Бродяжница поднялась на ноги, опираясь на руку Аристарха и усиленно борясь со слабостью и головокружением. Линёна по-прежнему выглядела очень больной. Тогда Бродяжница заподозрила, что врачеватель шутит. Это помогло ей немного расслабиться. И тут же какое-то странное, совсем не приятное, но знакомое ощущение заставило её судорожно сжать поддерживавшую ладонь:
– Моя рука!
– Что?
Она вернулась на год назад. Все маленькие достижения, постепенное возвращение чувствительности… всё было потеряно. Правая рука безжизненно повисла и совсем не собиралась слушаться.
Аристарх, наконец, догадался, о чём идёт речь, и задумчиво произнёс:
– Готов поклясться, совсем недавно с Вашей рукой всё было в порядке.
Он говорил правду. Бродяжница постаралась припомнить, когда это началось. Необъяснимое ощущение угрозы… Линёна, привалившаяся к дереву… Так и есть! Чтобы заставить девушку сосредоточиться на случившемся, Бродяжница взяла её лицо в свои ладони…
– Я не знаю, как такое вышло, – беспомощно прошептала она.
Аристарх медленно кивнул, находясь в глубокой задумчивости, а чуть погодя сказал: