Дикий белок (пер. Л.Стоцкая)
Шрифт:
– Ну и что? Заткнись и слушай. Нулевой час – это девятнадцать, и совершенно ни при чем тут белый день! Начало деятельности совершенно не видно окружающим. Номер первый берется приваривать ногу к стояку гидрогеологов…
– Номер первый – это кто? – поинтересовался Лесь.
– Я, само собой, – сердито буркнул Януш. – Перестаньте мешать или сейчас схлопочете!
– С чего это тебе такая честь – номер первый?
– Да не честь, олух ты царя небесного, а первый, кто начинает работу. Все участники операции пронумерованы в порядке подключения к
– Не дури, говори, кто какой номер, мы пока еще путаемся, – смиренно попросил Каролек.
– Ладно. Номер два – это Стефан. Лучше запишите себе. Номер три, то есть Влодек, налаживает кабель освещения, которое вскоре понадобится. Номера с четвертого по седьмой подготавливают инструменты и кладут плиты тротуара возле ограды…
– Я так понимаю – это мы, – встрепенулась Барбара. – А на кой ляд эти плиты?
– Плиты или что-нибудь другое. Нужно подложить под ноги стояка, потому что там мягкая почва. Приготовить их надо заранее, чтоб потом в темноте не бегать, не искать. Номера восемь и девять кончают дежурство в больнице, номер десять удаляет с территории нежелательных лиц и следит, чтобы никто не совал нос в сад. Ничего больше не предвидится вплоть до двадцати часов.
– И ты битый час будешь приваривать одну дурацкую ногу?!
– Не обязательно, но кладу на эту работу час. К тому же у меня рацпредложение, – живо объяснил Януш, отрываясь на миг от графика. – На верхушке этой треноги есть такой блок, даже не блок – колесико на оси. Оно там валяется, в куче хлама. Я его тоже должен припаять.
– И для чего это колесико?
– А чтобы передвигать трубу вперед. То есть рычаг. Как только поднимем пролет, его еще надо переместить на те самые полметра вперед. Так он поедет на колесике.
Януш схватил кусок ватмана и проиллюстрировал собственные слова. Слова казались немного путаными, рисунок же все сразу объяснил. Рацпредложение все хором похвалили.
– Ну! – нетерпеливо сказала Барбара. – Дальше! Что должно быть в двадцать?
Януш снова наклонился над листом миллиметровки:
– В двадцать ноль-ноль номер первый приступает к разрезанию первого углового пролета. Это в глубине сада, его меньше всех видно. Номер два, номер четыре и номер пять…
– Четыре и пять – это кто? – уточнил лихорадочно конспектирующий Каролек.
– Четыре – это ты, а пять – это Збышек. Вместе со Стефаном вы монтируете на стояке цепь и крюки для того, чтобы зацепить пролет ограды. И вторую цепь или, может, стальной тросик. Его надо присобачить к концу трубы, и хочу обратить ваше внимание – этот конец трубы будет торчать в пяти с половиной метрах над землей. У вас есть время до двадцати тридцати. В двадцать тридцать начинается полька-галоп. А именно: номер шесть и номер три приносят лестницу и водружают возле ограды. Уже почти совсем стемнело. Все перелезают с лопатами на другую сторону и в двадцать тридцать пять начинают копать…
– Да они друг друга поубивают, если в таком темпе разом полезут на
– И к тому же с лопатами, – озабоченно добавил Лесь.
– А кто тебе велит переться на лестницу с лопатой, ты, голова два уха? Не о чем говорить – в двадцать тридцать пять даем старт и никаких опозданий! Копают восемь человек…
– Почему восемь? Откуда взялось восемь?
– Из сложения и вычитания, в этой области математики я еще могу считать в уме. Итак, в двадцать тридцать пять номера восемь и девять, дежурившие в больнице, все бросают и мчатся в сад. Номер десять остается в резерве, то есть по-прежнему занимается охраной порядка…
– Ну так и получается девять человек, а не восемь…
– Восемь, поскольку номер один все время продолжает резать горелкой полосы.
– Ну так еще хуже, потому что номер два на подхвате у номера один – для земляных работ остается жалких семь человек, – поправил Каролек, сосредоточенно следя за метаниями карандаша по графику.
– А на кой черт мне помогать? – удивился Януш. – Под локотки меня поддерживать или как?
Каролек удивился еще больше:
– Ну ты даешь! Хочешь сам кантовать этот баллон с ацетиленом? Ты его даже на тележке не сдвинешь, в нем вроде как триста пятьдесят кило. Обалденно тяжелый. Я пробовал на ровной поверхности, а в саду земля рыхлая – вообще кранты…
Януш открыл и закрыл рот, не выговорив ни слова. Он смущенно смотрел на Каролека.
– Что такое? – забеспокоилась Барбара. – Ты этого не учел, и график ломается?
– Ведь в резерве есть еще десятый, – напомнил не менее озабоченный Лесь.
– Ну так как? – спросил раздраженно Каролек.
Януш несколько раз откашлялся с явным смущением:
– Ничего не ломается, ибо… Ну, словом, я забыл вам сказать. У меня хлопот был полон рот и я… того…
– Ну роди же ты эту фразу наконец!
– Словом, оказалось, я сразу могу одолжить электрический аппарат, паяльник – все, что надо для разрезания. А с газовым аппаратом были страшные сложности. Даже и лучше, какого лешего нам мучиться с баллонами… Значит, никто на подхвате мне не нужен и копаете ввосьмером!
– Ну знаешь! – воскликнул пораженный Каролек.
– Это просто чудо, что я тут застрял, а не ушел к себе, – одновременно сказал Влодек.
– А что?
– А к чему ты собираешься подключаться со своим электрическим барахлом, ты, жертва прогресса?! Ведь я должен сварганить тебе кабель и розетку!
– Да, действительно…
– Да погоди ты, Господи! – выкрикнул раздраженный Каролек. – Была речь о баллонах, и больничный директор по административным вопросам уже все, что нужно, организовал. Ты же понятия не имеешь – он из кожи вон вылез! А у нас семь пятниц на неделе, и это все напрасно?! Что я должен ему сказать? Да он нас вообще вышвырнет поганой метлой!
– Об этом не может быть и речи, – припечатала Барбара, нахмурив прекрасные свои брови. – Это психологически недопустимо. Придумайте что-нибудь!