Дикий феникс
Шрифт:
Купец окинул быстрым взглядом богатые носилки и крепких чернокожих рабов покупателя, покосился на охрану. Сделал соответствующие выводы.
— Она недешево будет стоить, господин. Такая невольница у меня только одна. Семьдесят тысяч дирхемов.
Даже у рабов-носильщиков от подобной наглости отвисли челюсти.
— Но вам уступлю за шестьдесят пять тысяч, — поспешно добавил купец.
— Ты в своем уме, византиец? — покачал головой Танутамун. — Любую рабыню на этом рынке можно купить за десять — пятнадцать тысяч.
— Господин, но это ведь не любая, — вкрадчиво заметил византиец. — Вы остановились именно перед ней. И ваши очи, от которых не спрятать истинную красоту, сейчас смотрят на нее, а не на других. Пятьдесят пять тысяч. И только из уважения к вам. Если слуги халифа узнают, что я продаю такую прелестницу не им, — могут разгневаться.
— Раз выставил невольницу на рынке — значит, не боишься их гнева, — фыркнул Танутамун. — Двадцать пять тысяч дирхемов.
— Выставил, чтобы все видели, какая красота достанется халифу, — состроил обиженное лицо торговец. — Чтобы завидовали. Пятьдесят тысяч, господин. Это моя последняя цена.
— Последняя? Да неужели? Скажи, за сколько ты купил эту дикарку в Константинополе? За тысячу? За две? Ну, может быть, пять тысяч дирхемов заплатил. Ну, шесть тысяч. Ну, шесть с половиной. А если в славянских землях покупал, так она и полутысячи тебе не стоила, так ведь?
Купец притих, видимо, озадаченный неожиданной осведомленностью покупателя.
— Невольников надо довезти, а в пути — кормить, лечить, защищать от пиратов и разбойников, — неуверенно забормотал он. — Еще пошлины платить, за постой деньги отдавать. Большие расходы, господин…
— Не рассказывай сказки, византиец. Ты не Шахерезада. Ищи другого покупателя.
Танутамун приказал поднять паланкин.
— Хорошо, господин! Сорок пять тысяч дирхемов!
Танутамун велел рабам-эфиопам двигаться дальше.
— Сорок! Тридцать пять! Тридцать тысяч, господин! Три-и-идцать! — неслось сзади.
Охрана расчищала дорогу. Носильщики не останавливались. Богатый покупатель удалялся.
— Будь по-вашему, господин! — во весь голос вопил византиец. — Двадцать пять! Слышите! Двадцать пять! Куда же вы?! Остановитесь! За двадцать три отдам! За двадцать! Двадцать тысяч дирхемов, господин!
…Танутамун был доволен покупкой. На самом деле за такую красоту и сто тысяч дирхемов отдать было не жалко. И сто раз по сто. И он вполне мог заплатить столько. Если бы захотел.
— Ладно, — «часовщик» издал еще один печальный вздох. — Чего вы хотите, Танутамун? Чего хочет ваш Орден?
— За разовое сотрудничество в поисках журналиста или за длительный союз? — уточнил Магистр Братства Скорпиона.
— Нас больше интересует стратегический союз.
— А какую плату вы сами можете за него предложить?
— Вы же знаете: мы банкиры. У нас нет ничего, кроме денег. Вопрос только
— Не только в ней, — покачал головой «скорпион». — Вопрос еще и в том, чьи это будут деньги.
— О чем вы? — Артохшаст перестал улыбаться и нахмурился.
— Вы являетесь частью финансовой системы Триумвирата. По вашим счетам проходят средства «висельников», «трезубцев» и «плющей».
— И?
— Было бы неплохо, чтобы в один прекрасный день эта цепочка порвалась и финансы чинуш оказались на наших с вами счетах. Ну и на счетах «кипарисов», если они действительно рискнут к нам присоединиться.
— Нет, — неожиданно твердо ответил «часовщик».
— Почему? — с усмешкой поднял брови «скорпион». — Раз уж мы заключаем долгосрочный союз, следует не только укрепляться самим, но и ослаблять сильных врагов.
Артохшаст покачал головой:
— Это исключено. Ссориться с бюрократическими Орденами нам бы не хотелось.
— Понятно. Тогда о чем вообще может быть разговор? Вы хотите сохранить лояльность к Триумвирату и стать полноправным членом нового союза? Надеетесь усидеть на двух стульях сразу и за счет этого усилить свои позиции? Я прав?
Артохшаст поджал губы:
— Следует ли это понимать как официальный отказ Братства Скорпиона от предложения Братства Часов о создании союза?
— Да, — кивнул Танутамун, — именно так это и следует понимать. Этот союз не представляется нам перспективным.
— И вы отказываетесь от временного сотрудничества и совместных поисков журналиста?
— Теперь — да, отказываемся, — подтвердил «скорпион». — Полагаю, если даже мы его и найдем совместно, между нашими Орденами возникнут еще большие разногласия, чем те, что имеются сейчас.
— Что ж, очень жаль, что мы зря потратили время, Виктор Константинович. — Артохшаст впервые за все время переговоров назвал собеседника не изначальным, а временным «жильцовым» именем. Формально это не осуждалось, но и не считалось правилом хорошего тона. Более того, в приватной беседе равных Магистров это можно было расценивать как проявление неуважения и даже оскорбительный выпад. Тому, кто знает твое настоящее имя, незачем обращаться к тебе по временному. Никчемные «жильцовые» имена — для жильцов. Мертвые же братья называют друг друга именами изначальными.
Танутамун недобро прищурился.
«Часовщик» потянулся за бумажником.
— Не стоит, — цедя слова сквозь зубы, остановил его Танутамун. — За эту трапезу я расплачусь сам.
Магистр Ордена Часов молча поднялся из-за стола и так же молча вышел из ресторана.
Магистр Братства Скорпиона проводил его неприязненным взглядом.
Глава 8
— Он готов? — Диспетчер смотрел со своей инвалидной коляски на Кристину. Дмитрия, стоявшего рядом, для него будто не существовало. — Так быстро?