Дикий горный тимьян
Шрифт:
Джон стоял в остывающей комнате, глядя на брата своего отца, испытывая к нему жалость и любовь, которые в эту минуту никак не могли помочь Родди. Он был безутешен.
Полено рассыпалось в потухающем камине. Часы показывали четверть первого. Джон сказал:
— Почему ты не идешь спать? Джесс постелила нам всем наверху. Нет никакого смысла сидеть здесь и дальше.
Родди протер рукой глаза.
— Да, — наконец произнес он. — Смысла нет никакого. Боюсь только, что не смогу заснуть. В таком случае… — он замолчал.
— Все позади, — твердо сказал Джон. — Больше об этом не думай. Все кончено. И если это хоть как-то утешит тебя, подумай о том, что ты потерял все, что у тебя было.
— Это не важно. Вещи для меня мало что значили.
— Почему бы тебе не выпить?
— Я не хочу пить.
Джон постарался не выдать своего удивления.
— Ты не будешь возражать, если я выпью?
— Ради Бога.
Джон налил себе немного бренди и долил стакан доверху содовой. Сидя лицом к дяде, он поднял стакан.
— Твое здоровье.
Грустная усмешка засветилась в глазах Родди.
— Каким же истым шотландцем ты становишься.
— Я всегда таким был. Во всяком случае, наполовину.
Родди с трудом вылез из кресла, сказав:
— Оливер не вернулся из Лондона.
— Вероятно, нет.
— Хотел бы я знать, почему.
— Не имею представления.
— Думаешь, он еще приедет?
— Тоже не имею представления. Я просто бросил Викторию на свою кровать, и тут же пришла Джесс и занялась ею. Завтра мы непременно все узнаем.
— Он все-таки странный человек, — задумчиво сказал Родди. — Конечно, умный. Может быть, немножко слишком умный. — Глаза их встретились у камина. — Слишком умный для этой юной девушки.
— Пожалуй, ты прав.
— И, тем не менее, у нее ведь ребенок.
— Могу сообщить тебе новость: Томас не ее ребенок.
Родди поднял брови.
— В самом деле? Ну, ты меня удивил. — Он покачал головой. — Мир полон сюрпризов.
— У меня заготовлено для тебя еще несколько сюрпризов.
— Да что ты!
— Ты хочешь их услышать?
— Ну, выкладывай.
— Ты мне сейчас сказал, что не хочешь идти спать. Так вот, если нам суждено сидеть здесь всю ночь, мы могли бы о многом поговорить.
— Хорошо, — сказал Родди и приготовился слушать. — Ну, говори.
15. СРЕДА
Джон Данбит, держа в руках поднос с завтраком, осторожно задом открыл дверь из кухни и направился через прихожую к лестнице и затем вверх по ступеням. На улице легкий ветерок, младший брат вчерашнего урагана, шевелил верхушки сосен и будоражил поверхность озера, покрывая ее рябью, но холодное красноватое солнце уже поднималось на бледно-голубом холодном небе, заглядывая в окна
Джон пересек лестничную площадку и осторожно, с трудом удерживая поднос в равновесии на одной руке, постучал в дверь собственной комнаты. За дверью послышался голос Виктории:
— Кто там?
— Коридорный, — сказал Джон и открыл дверь. — Я принес тебе завтрак.
Она была еще в постели, но уже сидела, и вид у нее был бодрый, вероятно, она проснулась какое-то время назад. Шторы были отдернуты, и первые слабые лучи солнца уже коснулись угла комода и окрасили золотом ковер.
— День обещает быть погожим, — сказал Джон и широким торжественным жестом опустил поднос ей на колени.
— Но мне не нужен завтрак в постель.
— Однако он уже прибыл. Как ты спала?
— Как будто меня напоили снотворным или наркотиком. Я как раз собиралась спуститься вниз. Дело в том, что я забыла завести часы, они остановились, и я даже не знаю, сколько сейчас времени.
— Почти половина десятого.
— Нужно было меня разбудить.
— Я решил, что тебе надо выспаться.
На ней была ночная сорочка, которую ей одолжила Эллен. Она была из крепдешина персикового цвета, вся в ажурной строчке и вышивке — когда-то она принадлежала Люси Данбит. Поверх нее вместо пеньюара была накинута белая шерстяная шаль. Спутавшиеся во время сна волосы лежали спереди на одном плече, а под глазами были похожие на синяки темные круги. В эту минуту она показалась Джону особенно хрупкой. Казалось, если бы он взял ее в руки, она тут же рассыпалась бы, как хрупкая фигурка из китайского фарфора. Она оглянулась.
— Это ведь твоя комната, правда? Проснувшись, я никак не могла понять, где я. Это твоя комната?
— Да. В тот момент это была единственная комната, где была застелена кровать.
— А ты где спал?
— В гардеробной дяди Джока.
— А Родди?
— В спальне Джока. Он все еще там. Вчера мы с ним проговорили до четырех утра, поэтому он сейчас сладко спит, наверстывая упущенное.
— А… Томас? — Голос ее прозвучал так, словно ей все еще трудно произнести его имя.
Джон придвинул стул и уселся так, чтобы видеть ее лицо. Он вытянул свои длинные ноги и сложил руки на груди.
— Томас внизу, в кухне, сейчас Эллен и Джесс кормят его завтраком. Кстати, ты почему не ешь? Завтрак остынет.
Виктория без особого энтузиазма оглядела яйцо, тосты и кофейник и сказала:
— Вообще-то, я не очень хочу есть.
— Ты просто ешь, и все.
Она неохотно принялась за яйцо, сняв скорлупу с верхушки. Потом снова положила ложку.
— Джон, я ведь даже не знаю, как все это случилось. Ну, то есть, как начался пожар?