Дикий остров

Цыбульский Владимир Васильевич

— Что это? — не понял Дима.

— Химический опреснитель и дезинфектор воды.

— Как это? — открыла рот Катя.

— Сюда, — аккуратно отвинтил крышку Тёма, — заливаешь воду. Любую — соленую, грязную, холерную. Через пятнадцать минут — литр чистейшей пресной воды.

— Технология — супер! Это тебе не вулканическая водичка, — восхитился Леша Тартарен и полез с этим «термосом» поближе к бурлившему у них под ногами океану.

В сумке запасливого Тёмы обнаружились упакованные в пластик сухари и сушеное мясо. Пожевали. Запили странноватой на вкус, но прозрачной водой из термоса.

Тёма

извлек короткие шорты, кожаные наколенники, широкий пояс со множеством бренчащих карманчиков. Две бухты альпинистского шнура. Какие-то крючья, карабины, похожие на костыли шлямбуры и молоток.

Он навесил все это со знанием дела на себя, подошел к стенке, примерился. Подпрыгнул, зацепился пальцами за что-то, повисел на одной руке, подтянулся.

— Ничего себе, — услышал он снизу восхищенное Катино и резкое насмешливое Светкино:

— Ха! Хамелеон!

Где-то на середине стенки Тёма пристроился на выступе отдохнуть. Оглянулся на океан. Ветер прижимал его с силой к скале. С высоты отлично было видно, какие шли там внизу волны. И как разрослась и придвинула горизонт темно-синяя полоса на границе океана и неба.

Снизу Тёма очень скоро превратился в маленькое насекомое, деловито ползущее к своей цели.

Ветер там, на высоте, налетал, рвал Тёму от скалы и бил об нее. Следившие снизу замирали, вздыхали облегченно и снова теряли надежду, а Катя даже укусила себя за руку, чтоб не вскрикнуть, когда Тёма повис на одной руке, отдыхая, и порывом ветра его качнуло как маятник.

Она зажмурилась. Удара не было. Никто не кричал. Катя медленно открыла глаза. Тёмы нет на стене. Она посмотрела налево и направо. Стенка пуста. А Тартарен переглядывается с Юнгом, и оба они разом бьют локтями по коленям, подняв кулаки в известном жесте, и говорят беззвучно: «Йес!» Тут же стало слышно, как наверху кто-то стучит молотком.

Тёма взобрался по стенке и вбивал теперь в скалу шлямбуры, чтобы закрепить веревки — одну для подъема оставшихся внизу, другую для их страховки.

Крис отловил сброшенные Тёмой веревки с карабинами на концах, прикрепил к одной альпинистскую сбрую, обхватывающую ягодицы желающего взойти по стенке наподобие младенческого сиденья, оглянулся на прижатый океаном к стене отряд искателей приключений.

— Кто-то должен опробовать снаряжение, — сказал Крис.

— В каком смысле? — не понял Тартарен.

— Кто хочет быть первым? — уточнил Крис. — Я, конечно, уверен, что Тёма все сделал правильно и безопасность гарантирована, но…

— Ладно, хватит пугать-то, — потянулась к кожаным лямкам Светка. — Какая разница — разбиться или утонуть.

— Нет, — остановил ее Крис. — Там нужен помощник Тёме на страховке.

И посмотрел на Юнга, который, казалось, только и ждал такого вот взгляда.

Подошел, мягко отстранил Свету, влез в альпинистскую упряжь, пристегнул карабином страховочную веревку, взялся за другую, с навязанными на ней через каждые полметра узлами, чтобы руки не скользили, подергал, подавая сигнал Тёме, и, не оглядываясь, не прощаясь, полез, подтягиваясь на веревке и отталкиваясь ногами от скалы вверх.

В общем-то Диме везло. Ветер теперь дул мощно, в одну сторону, прижимая его к скале и как бы выталкивая вверх. И Тёма выбирал страховку умело, не давая веревке

ослабнуть, и, если нога у Димы соскальзывала и он срывался с очередного едва заметного уступа, он повисал на стенке как в люльке, мог передохнуть, найти опору, подтянуться и снова ползти вверх, запрещая себе смотреть вниз, где на камнях стояли, задрав головы, ребята.

Послышался далекий торжествующий крик Юнга с гребня скалы. Теперь наверху на страховке двое — Юнг и Тёма, и, если что, они просто могут вытянуть того из оставшихся, кто не сможет сам влезть по веревке. А такие внизу были.

Катя, вся мокрая и дрожащая от сыпавшихся непрестанно брызг и волн, захлестывающих ноги до колен, с трудом поймала связку ремней, тянула и дергала кожаный язычок из замка, пытаясь всунуть ногу в ременную корзинку.

Светка наблюдала за ней насмешливо. Крис озабоченно. Тартарен подошел, забрал перевязь у Кати, стоя по колено в воде, нагнулся, обняв Катю за талию, направляя длинные ее ноги, помог снарядиться. Со стороны он похож был на отца, одевающего ребенка в детский сад. Затянул ремень на груди поверх зеленой, изрядно помятой кофточки. Пристегнул карабин. Повернул Катю к стене. Дернул страховочную веревку: «Там наверху, приготовиться, мы идем».

Катя стояла, уцепившись руками за веревку, уставившись в стену. Потом медленно поджала ноги и повисла. Повернулась на веревке, и все увидели широко открытые в ужасе ее глаза.

— Я могу подсадить, — предложил Тартарен, деликатно подставил огромную ладонь под затянутую кожаной юбкой попку, приводившую в изумление пассажиров рейса Москва — Франкфурт, стал поднимать Катю как на лифте.

Катя всплыла над головой Тартарена, опустила зачем-то глаза, увидела уходящие из-под ног камни, замолотила руками и ногами по воздуху, не издавая при этом ни звука.

— Тихо, тихо, — опустив девушку на землю, уговаривал ее Тартарен.

— Ну-ка, — втиснулась между ними Света, в два счета отстегнула замки, влезла в ремни, закрепила страховочную веревку, дернула, подавая знак наверх, и, не оглядываясь, ничего не говоря вслух, спиной только показав: «Хотите тонуть здесь вместе с этой истеричкой — дело ваше, а на меня не рассчитывайте!» — подтянулась, поставила ногу на стенку.

В два рывка, хватая веревку над узлами, точно и твердо ставя на стену ноги в своих нескользких кроссовках, поднялась на метр. Оттолкнулась от стены, перехватила руками. Снова оттолкнулась. Тёма с Юнгом только успевали выбирать страховочную веревку.

Через пять минут они разом подхватили Светку, выдернули из пропасти, поставили на ноги.

А Светка оглянулась назад, тут же присела и вцепилась в какой-то камень. Может, потому только, что ветер с океана толкнул ее в спину.

— Здорово! — похвалил Тёма. — Ты что, скалолазанием занималась?

— Вот еще! — огрызнулась Светка. — Жить захочешь, побежишь по стенке.

— Это точно, — согласился Тёма.

Юнг хотел что-то сказать, но промолчал. Он смотрел на Свету. Снова ему показалось, что вся эта бравада от какой-то внутренней тревоги, Светка вся сжалась внутри в комок, втянула голову в плечи, зубами постукивает и изо всех сил старается эту свою тревогу не показать. А страх упасть со скалы по сравнению с этой лихорадкой — так, легкое недомогание.