Дикий Роберт
Шрифт:
— Э, может, это какие-то подростки дурака валяли, — смущённо сказала Хезер, добавляя к уже награбленному чипсы и попкорн.
— Да, скорее всего, — согласилась миссис Миммз. — Или эти туристы просто навыдумывали невесть что, как тот новый гид, который клялся твоему папе, что по всей Длинной галерее разбросан овечий горох. «Овцы, как же! — сказала я ему. — Да здесь овец уже лет пятьдесят как никто не видел! Ещё скажите, что встретили Дикого Роберта, восставшего из своего холма с сундуком сокровищ подмышкой!»
Хезер почувствовала,
— А вы много знаете о Диком Роберте? — спросила она.
— Не больше, чем любой другой в деревне, — пожала плечами миссис Миммз. — Я ведь сама не здешняя, хоть и прожила здесь полжизни. Если хочешь узнать об этой старой истории, спроси лучше свою подругу Джанин. Её предки жили в этих краях много веков. А позволь спросить, зачем ты берёшь столько еды, Хезер?
— У нас пустой холодильник, — сказала Хезер. — Я даже толком не пообедала.
— Ты, кстати, тоже ведёшь себя странно! Интересно, и что на всех сегодня нашло? — покачала головой миссис Миммз. — Ты не поверишь, какой странный звонок был недавно от миссис МакМанус. Уж насколько она мне не нравится, но, думаю, нам с мистером Миммзом всё же надо будет зайти к ней по дороге домой, проверить, всё ли там в порядке. Она говорила так, словно спятила, — и Хезер, вряд ли тебе следует брать больше одной банки Колы.
Прихватив вместе с Колой упаковку кексов, Хезер понеслась обратно в башню, прижимая пакет к груди. Она очень обрадовалась, обнаружив, что Роберт по-прежнему сидит, задумчиво глядя на опускающееся за холмы солнце. Он улыбнулся запыхавшейся Хезер и кивнул в сторону окна:
— Можешь не говорить: все эти земли уже не принадлежат Каслмейну. Верно?
— Теперь это только замок, — подтвердила Хезер. На более длинную фразу дыхания у неё уже не хватило. Роберт протянул руку к зелёному пейзажу, и Хезер, только что дышавшая как паровоз, поняла, что перестала дышать вообще. У неё мелькнула мысль, что её слова о сердечном приступе вполне могут оказаться пророческими.
— В моё время, — произнёс Роберт, — всё, что было видно из окна этой башни, принадлежало Каслмейну, — он печально опустил руку. — Даже если я опять сделаю эти земли своими, это будет ненадолго, — вздохнул он. — А где еда, которую ты обещала?
— Здесь, — с облегчением выдохнула Хезер.
Ответная улыбка Роберта была предельно искренней.
— Я нагуливал аппетит триста пятьдесят лет, так что теперь чувствую себя бездонной бочкой, — сказал он.
Отдав Роберту пакет с едой, Хезер поспешила вниз, чтобы не оказаться запертой в старой части замка, когда папа будет делать вечерний обход. Последнее означало, что Роберт будет надёжно заперт в башне, где некого превращать в овец или собак, по крайней мере, до утра. Вот только Хезер слабо в это верилось. Она не сомневалась, что при желании Роберт с лёгкостью может
Мама нашлась не сразу, в маленькой кухне, где уже начала готовить ужин. Хезер бросилась ей помогать, даже не дожидаясь просьбы, — так можно было без помех держать её в поле зрения. Кажется, с мамой всё было в порядке, не считая того, что она то и дело кидала обеспокоенные взгляды на стоявший в углу пастуший посох, и время от времени озадаченно повторяла: «Переутомиться я не могла — сезон только начался. Может, я заболеваю?» И каждый раз Хезер решительно отвечала: «Конечно нет. С тобой всё абсолютно в порядке».
— Ты сегодня такая внимательная, — сказала, наконец, мама. — Ты взрослеешь прямо на глазах, Хезер.
Хезер почувствовала, как её лицо снова заливает краска. Причиной всех произошедших в ней перемен был Роберт: когда она думала о нём, то сама практически становилась матерью — матерью, чьё озорное чадо любит скидывать продукты с полок в супермаркете, за которые ей потом приходится платить.
— Картошка почти готова, — сказал Хезер, отгоняя от себя эти мысли. — А ужин скоро? Я жду не дождусь!
Это была правда — на обед Хезер достался только бутерброд, а одной клубникой сыт не будешь.
— Уже скоро, — сказала мама. — Я тоже люблю, когда мы все вместе садимся ужинать. За весь день это единственное время, когда мы можем побыть нормальной семьёй. Иди позови папу, пока я раскладываю мясо.
Едва ужин оказался на столе, Хезер накинулась на него так, словно сама не ела триста пятьдесят лет. Но о своём обещании поговорить с папой она не забыла и потому, наскоро проглотив несколько кусков, начала разговор:
— Пап, ты ведь хорошо знаешь историю Каслмейна?
— Я довольно много читал об этом, — подтвердил тот. — А что?
— А ты читал о ком-нибудь по имени Роберт Толлер? — спросила Хезер. — Он жил где-то триста пятьдесят лет назад.
Эти слова словно послужили невидимым сигналом: комната чуть наклонилась и ложки на столе задрожали. Мама приложила руку к голове. Хезер нервно подскочила. На мгновение у неё мелькнула мысль, что Роберт находится в комнате вместе с ними, невидимый. Но чуть поразмыслив, она поняла, что ощущение от наклона было такое, словно тот шёл откуда-то издалека. Значит, Роберт по-прежнему находился в башне и просто напоминал о себе. Хезер посмотрела на папу, но тот, похоже, не заметил ничего необычного. Он сидел и хмурился, пытаясь вспомнить, о каком Роберте Толлере говорит Хезер.