Дикий Роберт
Шрифт:
— Ну вот. Теперь ты знаешь, что я действительно умею колдовать, — сказал он. — Они будут так носиться, пока закат их не освободит.
— Да, но… — Хезер хотелось высказать ему много чего, но всё, что она смогла произнести, было: — Зачем ты это сделал?
— Я же тебе сказал, — удивился Роберт. — В этом храме мой отец тайно встречался с моей матерью до того, как они поженились. Идём, я тебе покажу.
Он пересёк аккуратно подстриженную лужайку с поваленной статуей и направился к стройным белым колоннам, расположенным в форме четырёхугольника. Возле них покоился большой кусок каменной плиты, поросший травой. Когда-то он, вероятно, был частью крыши над колоннами. На
— Смотри, — сказал Роберт и провёл рукой по древним истёртым линиям. Со стороны это выглядело так, будто он навёл на камень резкость: его поверхность стала чёткой, белой и гладкой.
Вырезанный на плите узор напоминал по форме восьмёрку, свитую из куска верёвки с заглавной буквой на каждом конце. Буква слева была простой «Ф», буква справа — затейливой «Э».
— Они вырезали здесь свои инициалы, связанные узлом верности [2] , - объяснил Роберт. — Френсис было имя моего отца. А мою мать звали Эглантина.
2
Как выглядел такой узел верности можно посмотреть тут: http://chisholmclan.com/fairwinds/knots/knoty.html
Роберта перевёл взгляд на квадрат зелёной лужайки между колоннами. Хезер тоже посмотрела туда, и на мгновение ей показалось, что она видит двух человек, радостно спешащих навстречу друг другу, словно они не виделись долгое время. Мужчина выглядел выше и массивнее Роберта, хотя волосы у него были того же цвета. Женщина была миниатюрной и вся будто парила над землёй: воздушные волосы, воздушная одежда. Хезер видела их только пару мгновений, за которые они успели протянуть друг другу руки. Потом всё сразу исчезло, и она подумала, не привиделось ли ей это. Хезер повернулась к Роберту, чтобы спросить у него, но тот отвернулся с деланной улыбкой, и камень снова превратился в старую серую плиту.
— Давай присядем, — предложил он. — Из твоей сумки исходят такие аппетитные запахи, а я, если не ошибаюсь, ел последний раз больше трёхсот лет назад.
— Это всего лишь тунец, — смутилась Хезер.
3
Роберт Толлер оказался таким голодным, что Хезер взяла себе только один бутерброд и отдала ему все остальные. Он то и дело повторял, что это самая вкусная еда, которую он когда-либо пробовал, отчего Хезер чувствовала себя немного глупо, поскольку это был всего лишь тунец. Пока Роберт с жадностью поглощал бутерброды, из глубины леса не переставали доноситься крики и вопли подростков. Хезер убеждала себя, что они это заслужили, но на душе у неё было неспокойно. Роберт ей нравился и она искренне жалела его, представляя, каково это — проснуться и обнаружить, что прошло столько времени. Но на душе у неё всё равно было неспокойно. Чтобы как-то отвлечься, она сказала:
— Жители деревни говорят, будто вместе с тобой было закопано какое-то сокровище.
Уже сказав это, она поняла, что совершила ошибку. Роберт покосился на неё.
— Так они до сих пор об этом говорят?
Хезер почувствовала, как он внутренне напрягся. Она уже было открыла рот успокоить его, что это всего лишь глупые слухи, как Роберт громко рассмеялся. Это снова был тот деланный смех, когда он хотел скрыть свои настоящие чувства.
[MORE=читать дальше]- Впрочем, кто я такой, чтобы судить о том, что люди
— В огороде созрели клубника и красная смородина, — сказала Хезер, — но они все на продажу. Не думаю, что мистер МакМанус разрешит нам их рвать.
— МакМанус? — переспросил Роберт. — Это имя, которое ты произнесла, когда меня вызвала. А какое он имеет право продавать фрукты Каслмейна?
— Он садовник, — объяснила Хезер. — Деньги от продажи фруктов помогают поддерживать замок.
— Понимаю, — произнёс Роберт. Причём так мрачно, будто под словами Хезер скрывалось нечто совсем иное. До того, как она успела что-то добавить, он уже целеустремлённо шагал к окружённому стеной саду. Хезер догнала его уже в самой середине, где он встал, удивлённо озираясь. Сад буквально утопал в розах: они обвивали арки, поднимались по стенам, росли кустами, на клумбах и по отдельности.
— Что это такое? — спросил он. — Вокруг ни травинки! Везде одни розы!
Хезер поняла, насколько для него здесь всё непривычно и мягко пояснила:
— Папа рассказывал мне, что тут сделали розарий около ста лет назад. Огород вон за той дверью в стене.
— Значит, их поменяли местами, — сказал Роберт. — Раньше розы росли как раз той дверью, — и он быстро зашагал в ту сторону. По дороге ему встретилось несколько пожилых пар из тех, что обычно здесь прогуливались. Хезер боялась, что он начнёт их спрашивать, что они тут делают, но Роберт просто прошёл мимо, холодно кивнув каждой паре, словно в его дни прогуливающиеся здесь люди тоже были обычным явлением. Туристы бросали на него удивлённые взгляды, но вежливо кивали в ответ. Несмотря на это, Хезер с облегчением вздохнула, когда они, наконец, оказались возле двери с табличкой «Только для обслуживающего персонала».
— О! — восхищёно воскликнул Роберт Толлер.
Грядки с клубникой тянулись через весь огород, аккуратно присыпанные соломой и разделённые по обеим сторонам шеренгой смородиновых кустов. Из-под листьев и белых цветочных венчиков поблёскивали огромные красные ягоды. Роберт ступил на хрустящую солому и принялся так быстро рвать ягоды, что только руки мелькали.
— Никогда раньше не видел такой крупной клубники! — с восторгом поделился он через плечо. И когда Хезер робко присоединилась к нему, добавил с набитым ртом: — Было время, когда я думал, что уже никогда её не попробую.
Мистер МакМанус каким-то шестым чувством узнавал о любом покушении на его огород. Не успела Хезер сорвать первую ягоду, как он, с треском ломая ветки, появился из левого ряда смородиновых кустов.
— А ну вылазьте оттуда! — взревел он. — Не смейте трогать эти ягоды, вы, паршивцы, а не то я живо сдам вас в полицию за воровство!
Роберт спокойно сорвал очередную ягоду и встал, держа её в руке.
— Воровство? — переспросил он, приподняв брови. — Разве я не имею права рвать собственные ягоды? И раз уж мы заговорили о воровстве, то я знавал садовников и до тебя, которые брали фрукты Каслмейна и продавали их как свои.
Хезер попыталась отползти задом в кусты. Это было ужасно! Роберт всё не так понял. Но она остановилась, когда увидела, как покрытое пятнами загорелое лицо мистера МакМануса приобрело оттенок мраморного мыла. Это было интересно. Похоже, мистер МакМанус и правда приворовывал. И, конечно, разоблачение взбесило его ещё больше. Он ощерил зубы и, тяжело ступая, направился к Роберту.
— Ты ничего не докажешь! — прорычал он. — Убирайся отсюда или я размажу по грядке твоё смазливое личико! Мне плевать, кто ты!