Дикий танец Жасмин
Шрифт:
Какая-то важная мысль, которую я хотела озвучить, вильнула хвостом и скрылась за поворотом так, что теперь и не догонишь.
— Буду благодарна, если распорядитесь о ванне для меня и моих людей, а также о сытном завтраке. Если вы не против, я бы хотела сначала привести себя в порядок, прежде чем мы продолжим, несомненно, приятное знакомство.
— Конечно-конечно. Я провожу вас.
Я следовала рядом с Энтони вверх по лестнице, а потом и по левому крылу, в котором раньше были мои покои, а также комнаты моих братьев. Дом внутри сейчас выглядел заметно лучше, роскошнее,
— Скажите, Энтони, я могу к вам так обращаться? — спросила я, двигаясь по коридору вместе с Ранисахом.
Остальные гвардейцы и кучер остались на первом этаже. В отличие от нас, им выделили комнаты проще, что бравых воинов совсем не смутило. Наоборот, они охотно последовали за новоиспеченной леди де Ламаш.
— Как вам будет удобно, Ваше Высочество, — кивнул мужчина, останавливаясь у двери в мою бывшую комнату.
— Энтони, кроме вас с супругой в этом доме живут другие представители вашего славного семейства? — решила я не увиливать и задать интересующий меня вопрос напрямик.
— Увы, нет. Только мы с супругой, но я надеюсь, что вскоре это изменится и в этом доме будут звучать детские голоса, — ответил мужчина, но так и не выдал информацию, которая меня интересовала. — Прошу. Служанка сейчас придет к вам, и как только вы будете готовы, мы тотчас подадим завтрак.
— Благодарю вас.
Ранисах так и остался в моей комнате, несмотря на все приказы и уговоры. Служанке пришлось тащить для меня ширму, чтобы я могла спокойно принять ванну. Кстати, ту самую ширму, за которой я переодевалась, будучи Авророй.
Комната моя изменилась до неузнаваемости. Новая мебель, свежий ремонт. Она стала безликой, чужой, испарившись со страниц истории, как если бы в семействе де Ламаш никогда не рождалась чудная золотоволосая девчушка.
Закончив со сборами, служанка оставила нас с Ранисахом, побежав предупредить хозяина о том, что я выйду к завтраку через час. Собиралась потратить это время с пользой, хоть и безумно хотелось просто вытянуться на кровати, чтобы дать бедным мышцам расслабиться после ночи в неудобной позе.
— Если вам интересно, война в Певерхьере началась с первыми рассветными лучами, — проговорил лорд Арокос, умываясь в бочке, которую принесли для того, чтобы он мог помыться, но мужчина пренебрег этим предложением. — Бой идет не на жизнь, а на смерть. Земля пронизана кристаллами, что блокируют магию. Мы несем немногочисленные, но потери. Мирное население полностью эвакуировано с окраин империи, однако и в столице Певерхьера совсем нет мирного населения. Только баарни — воины повелителя — да сам Хаир Джа.
— Откуда вам это известно? — поинтересовалась, не понимая, где Ранисах раздобыл такие сведения, если не отлучался от меня ни на секунду.
— Магическая почта. Лорд Дебуа раз в несколько часов сообщает о происходящем в Певерхьере всем представителям императорского
Что-то кольнуло в груди, но я лишь отмахнулась от чувств и эмоций. Ни к чему они сейчас хорошему не приведут, разве что помешают.
— Вы можете только получать от него весточки или еще и отправляете отчеты о нашем путешествии? — холодно спросила я, желая сразу расставить все точки над и. Возможно, мне придется скрываться от охраны, если дело обстоит таким скверным образом.
— Увы, только получать. Я не враг вам, Катрин. Мы играем на одной стороне, — произнес Ранисах, вытирая руки белоснежным полотенцем.
— Вы ошибаетесь. Все мы играем исключительно на своей стороне, — ответила я, направляясь на выход из комнаты. — Не ходите за мной. Я вам запрещаю, и это приказ.
Ни в коридоре, ни на лестнице, ни в холле мне никто не встретился. Я свободно вышла из поместья и прямиком направилась к родовому кладбищу, что находилось в самой дальней части пирства.
Воспоминания, словно одеяла, ложились на плечи. Я помнила каждый куст, каждое дерево, каждую ямку. Целый мир вдруг сузился до ярких бутонов, что попадались на пути, до зеленых травинок, что местами были примяты. Когда-то мне здесь было очень хорошо. Когда-то…
Пройдя через кладбище для простолюдинов, я остановилась у могилы маман. Мелкий дождик смывал накопившуюся грязь, оставляя некрасивые разводы на кресте, на котором были выбиты имя и годы жизни. Рядом же похоронили и папа. В том самом месте, которое он так оберегал от посягательств, когда скончалась бабушка. Я тогда была совсем крохой, но все понимала ввиду своих особенностей, а потому смеялась над его ворчанием. Так не хватало его сейчас. Его крепких объятий и того, как нежно он гладил меня по волосам. Сейчас бы он наверняка сказал, что я взяла на себя ношу не по силам, а может быть, наоборот, поддержал бы.
Но была здесь и третья могила, которую я и не надеялась увидеть в этой части кладбища. Рядом с родителями была захоронена моя милая, нежная, добрая нянечка. Присев на длинную низкую скамейку напротив крестов, я смотрела на них, а по щекам текли слезы. Только здесь, только сейчас я могла разрешить себе побыть слабой. Всего мгновение, которое скроет дождь.
— И почему же вы грустны, дитя мое? — услышала я родной голос, но, даже повернув голову, не поверила своим глазам.
Передо мной сидел папа — живой, настоящий, во плоти. Светлый костюм лишь придавал тепла его внешнему виду, а мягкая улыбка подчеркивала морщинки, которые, казалось, я помнила наизусть.
Под моим внимательным взглядом он прикоснулся рукой к моей руке, слегка поглаживая внешнюю сторону ладони. Я ощущала его, я чувствовала его, как если бы он был живым.
— Вы действительно здесь или это плод моего воображения? — едва смогла выговорить вмиг осипшим голосом.
— Как знать. Для кого-то я плод воображения, а для кого-то я действительно здесь, — улыбнулся мне мужчина, устремляя свой взор вдаль. — Так отчего же вы грустны, дочь моя?
— Оттого, что я не ваша дочь, — ответила я, грустно усмехнувшись.