Дикий волк (Сборник НФ)
Шрифт:
Он по-прежнему сидел на кушетке, на голове — электроды.
Хабер нажал кнопку «выключено», подошел к кушетке и посмотрел вначале на Орра, потом на экран ЗЭГ.
Открыв машину, он провернул записи, ведущиеся внутри пером на бумаге.
— Мне показалось, что я неправильно прочел данные.
Он неестественно рассмеялся, смех его не походил на обычный бурный хохот.
— Странно ведет себя у вас кора, я ведь ее не питал Усилителем. Я начал лишь слегка стимулировать. Ничего особенного. Что это? Боже, не менее ста пятидесяти милливольт.
Он вдруг обернулся к Орру.
— О чем вы думали? Вспомните.
— Я
— С Альдебарана? Ну и что?
— Просто вспомнил, что, идя сюда, встретил одного на улице.
— И сознательно или бессознательно это напомнило вам об эвтаназии, свидетелем которой вы были. Верно? Отлично. Это может объяснить странное поведение эмоциональных центров. Усилитель подхватил их и преувеличил. Вы должны были ощущать, что в вашем мозгу происходит нечто необычное, особенное, нет?
— Нет, — задумчиво сказал Орр.
Он ведь не чувствовал ничего необычного.
— Послушайте, если вас что-то беспокоит, вы должны знать, что именно, Я несколько сотен раз подключал к себе Усилитель. Да и на других пациентах испытывал. Он не может вам повредить. Но эта запись весьма необычна для взрослого, и я хотел бы выяснить, чувствуете ли вы это субъективно.
Хабер успокаивал себя, а не Орра. Не важно кого, Орра все равно нельзя было успокоить.
— Продолжим.
Хабер подошел к выключателю Усилителя.
Орр сжал губы и увидел Хаос и Древнюю Ночь.
Но их здесь нет, и он не в Нижнем городе, где разговаривает с девятифутовой черепахой. Он по-прежнему сидит на удобной кушетке и смотрит на туманный, серо-голубой конус Святой Елены. И тихо, как ночной вор, в него вошло ощущение благополучия, уверенности, что все в порядке, и что он находится в центре мира. Я — это вселенная. Его изоляция не будет допущена. Он вновь там, где должен быть.
Он чувствовал спокойствие, абсолютную уверенность в себе и окружающем. Чувство это не казалось ему чудом или загадкой — оно было нормой. Так он всегда себя чувствовал, если не считать периодов кризиса и агонии. Такое чувство заполняло его детство и лучшие часы юности. Это нормальное ощущение бытия. В последние годы он утратил его, постепенно, но почти полностью, при этом фактически не сознавая, что утрачивает. Четыре года назад в апреле произошло такое, что нарушило его равновесие. Наркотики, сновидения, непрестанный переход от воспоминаний об одной жизни к другой и попытка Хабера улучшить мир — все это еще больше нарушило равновесие. А вот теперь оно вернулось.
Он знал, что добился этого не сам.
— Это сделал Усилитель? — спросил он.
— Что сделал?
Хабер внимательно смотрел на экран ЗЭГ.
— О… не знаю.
— Он ничего не делает в определенном смысле, — ответил Хабер с ноткой раздражения.
Хабер любил такие мгновения, когда он не играл роль, а был полностью поглощен тем, что пытался узнать при помощи своих приборов.
— Он просто усиливает то, что делает в данный момент ваш мозг, избирательно усиливает активность. Но ваш мозг в данный момент не делает абсолютно ничего интересного. Вот.
Он сделал быструю запись, повернулся к Усилителю, потом снова к экрану. Поворачивая рукоятки, он разделил на экране три линии, казавшиеся одной. Орр не мешал ему. Один раз Хабер резко сказал:
— Закройте глаза, Поднимите вверх
Когда он наконец выключил машину и начал снимать с Орра электроды, спокойствие не оставило Орра, как будто было вызвано наркотиками и алкоголем. Оно осталось. Без предупреждения и робости Орр сказал:
— Доктор, я не могу больше позволить вам пользоваться моими эффективными снами…
— А? — произнес Хабер, думая не об Орре, а о его мозге.
— Я не позволю вам больше использовать мои сны.
— Использовать сны?
— Да, использовать.
— Называйте, как хотите, — сказал Хабер выпрямившись.
Он возвышался над сидевшим Орром. Большой, серый, широкий, бородатый и нахмурившийся.
— Мне жаль, Джордж, но вы не должны так говорить.
Боги Орра были безмятежными и независимыми. Они не требовали ни поклонения, ни повиновения.
— Но я еще раз говорю, — спокойно ответил он.
Хабер взглянул на него сверху вниз, по-настоящему взглянул и увидел. Он отпрянул, обнаружив, что наткнулся не на легкий занавес, который ожидал увидеть перед собой, а на непробиваемую гранитную стену. Он пересек комнату и сел за стол. Орр встал и слегка потянулся. Хабер большой серой рукой погладил черную бороду.
— Я на краю, нет, уже в центре крупного открытия, — сказал он.
Голос его звучал не добродушно, как всегда, а мрачно и властно.
— Используя ваши записи, я программирую Усилитель на производство эффективных снов. Я назвал это е-стадией, Вскоре я смогу накладывать е-стадию на любой мозг. Вы понимаете, что это значит? Я легко могу вызвать эффективный сон у любого, соответствующим образом отобранного и подготовленного человека, так же легко, как психолог вызывает гнев у кошки, даже легче, потому что мне не понадобятся ни контакты, ни химические средства. Мне осталось несколько дней, а может несколько часов. И тогда вы будете свободны. Вы мне будете не нужны. Мне не нравится работа с пациентом, не желающим сотрудничать. С другим будет легче. Но пока вы мне нужны. Исследование должно быть закончено. Вероятно, это наиболее важное научное открытие из всех когда-либо появлявшихся. И если отношение ко мне, как к другу, стремление к знаниям и благу человечества не в состоянии удержать вас здесь, что ж, если понадобится, я получу ордер на принудительное лечение… Гм… Принуждение к личному благосостоянию. Если понадобится я использую лекарства, как будто вы буйно помешанный. Ваш отказ о помощи в таком важном деле, конечно, проявление психоза. Нет необходимости говорить, что для меня было бы гораздо лучше, иметь дело с добровольной помощью. Для меня это большая разница.
— Никакой разницы для вас тут нет, — спокойно возразил Орр.
— Почему вы спорите со мной сейчас? Почему именно сейчас? Джордж, когда вы так много дали мне, когда мы так близки к цели?
Но чувство вины не воздействовало на Джорджа Орра.
Если бы он позволял себе отдаваться чувству вины, то не дожил бы и до тридцати лет.
— Потому, что чем дальше вы идете, тем все хуже. И теперь, вместо того, чтобы помешать мне видеть эффективные сны, вы пытаетесь вызвать их у себя. Я не хочу, чтобы мир жил в соответствии с моими снами. Но еще больше не хочу, чтобы это были ваши сны.